Эдвард Торп - Человек на все рынки: из Лас-Вегаса на Уолл-стрит. Как я обыграл дилера и рынок

Руководители знакомой мне группы финансового инжиниринга, выполнявшей в это время заказы LTCM, спросили меня, не хочу ли и я инвестировать в этот фонд. Я отказался, так как во время работы в Salomon Меривезер имел репутацию весьма рискового игрока, а теоретикам этого товарищества, на мой взгляд, не хватало «уличной смекалки» и практического опыта инвестиций. Как говорит Уоррен Баффетт: «Отбивать нужно только хорошие подачи». Эта подача не казалась мне хорошей.

Годовая прибыль инвесторов LTCM составляла по 30–40 с лишним процентов, но она основывалась на огромном заемном капитале, доля которого, по слухам, варьировалась от 30:1 до 100:1. Без этих заемных средств прибыль доходила бы лишь до долей процента от затрат. Фонд вкладывал сотни миллиардов в длинные покупки и такие же сотни миллиардов в короткие продажи. Его капитал увеличили до 7 миллиардов, затем вернули 2,7 миллиарда, что привело к увеличению как рисков, так и доходности оставшегося капитала. Впоследствии, когда неблагоприятное состояние рынка вызвало весьма небольшие в процентном исчислении убытки, наличие заемных средств усилило этот эффект и почти уничтожило фонд. За несколько недель он потерял 90 % своего капитала, крах был неминуем. Однако, так как фонд признали стратегически важной организацией, слишком большой, чтобы можно было допустить ее крах, была организована кампания по его спасению при поддержке Федерального резерва. Была проведена упорядоченная ликвидация фонда, и инвесторы получили назад малую долю своих вкладов [258].

Вскоре после этого Меривезер и еще четверо из шестнадцати партнеров создали новый хедж-фонд, похожий на LTCM, но использующий меньшее количество заемных средств. Нобелевские лауреаты Шоулз и Мертон решили в нем не участвовать. Инвесторы, в том числе и некоторые из потерявших деньги в LTCM, вскоре вложили в него в общей сложности 350 миллионов долларов. Затем его средства еще увеличились за счет роста и притока нового капитала. После появилось сообщение о том, что новый «флагманский» фонд Меривезера закончил 2008 год с убытком 42 %, потеряв более 300 миллионов. В 2009 году он закрылся. В 2010-м Меривезер создал еще один хедж-фонд. Мертон стал консультантом в компании J. P. Morgan & Co., сохранив при этом должность преподавателя в Гарварде. Шоулз вернулся к преподаванию в Стэнфорде, стал финансовым консультантом и впоследствии запустил еще один хедж-фонд.

Те уроки относительно чрезмерного использования заемных средств, которые следовали из краха Long-Term Capital Management, остались без внимания. Десять лет спустя, в 2008 году, та же история повторилась во всемирном масштабе, когда отсутствие жестких нормативов и большие объемы заемных капиталов чуть было не привели к краху всей финансовой системы. В рамках всеобщего распада размеры активов хедж-фондов упали с 2 до 1,4 триллиона долларов вследствие торговых убытков и отзыва средств. К этому времени хедж-фонды превратились в зрелый класс активов. Я предсказывал в интервью The Wall Street Journal, что преимущество, которое имеют их инвесторы, должно постепенно исчезнуть.

Тем временем сверхбогатые успешно оправились от последствий Великой рецессии, опираясь на миллиардную помощь государства. К 2012 году они стали богаче, чем когда-либо.

Однажды, разговаривая по международной связи с одним финансистом-предпринимателем из Лондона, я спросил: «Сколько денег вам нужно на сегодня, чтобы отойти от дел и прожить с комфортом до конца жизни?» «Я знаю точную цифру, – ответил он. – 20 миллионов долларов». Я сказал: «По моим расчетам, каждый год вы сможете изымать по 2 % от этой суммы, то есть по 400 тысяч нынешних долларов, с очень малой вероятностью того, что ваш капитал когда-либо исчерпается». Он сказал, что его – а ему было слегка за сорок, у него была жена и трое маленьких детей – это устраивало [259]. Однако у каждого есть своя цифра.

Знаменитый американский писатель Джон Д. Макдональд изложил классификацию богатства в своих книгах про Тревиса Макги, написанных в 1970-х годах. Насколько я помню, действующий в них герой второго плана, экономист Мейер Мейер, называл состояние 100 тысяч долларов «достаточным», 250 тысяч – «хорошим», а миллион долларов – «существенным». Капитал 5 миллионов долларов считался «внушительным». Поскольку инфляция уменьшила с тех пор реальную покупательную способность доллара, в 2015 году уровни классификации Макдональда должны быть в шесть раз выше: 600 тысяч долларов можно считать достаточным состоянием, 1,5 миллиона – хорошим, 6 миллионов – существенным, а 30 миллионов – внушительным.

Динеш Д’Соуза предлагает следующую классификацию [260](приведенную здесь с учетом инфляции):

Таблица 3. Классификация достатка

Состояние американских семей оценивалось на конец 2014 года в 83 триллиона долларов [261]и состояло в основном из акций, облигаций, недвижимости и личной собственности. Что, если разделить его поровну на всех? При численности населения 320 миллионов человек на каждого пришлось бы около 260 тысяч долларов. Однако такие оценки национального богатства и распределения богатства и доходов всегда неточны. Они зависят от того, что учитывается, а что не учитывается, и от того, какие данные остаются недоступными [262].

Также следует отметить, что распределение этого растущего национального богатства стало менее равномерным. Между 2003 и 2013 годами медианное состояние американской семьи с учетом инфляции снизилось на 36 %, с 88 до 56 тысяч долларов. В то же время состояние семей, принадлежащих к верхним 2,5 % распределения, возросло на 12 %, с 1,19 до 1,36 миллиона долларов [263].

Миллион долларов до сих пор кажется солидной суммой, хотя сегодня на него можно купить гораздо меньше, чем раньше. Собственно говоря, покупательной способности миллиона долларов столетней давности сейчас соответствует сумма 20 миллионов. Сколько в США людей, чистая стоимость состояния которых составляет миллион долларов? Этого никто точно не знает, потому что получить всеобъемлющую информацию о частных состояниях очень трудно. Значительную часть такой информации не предоставляют, не указывают в отчетах и попросту скрывают, чтобы избежать налогообложения, краж или уголовного преследования или же просто из соображений конфиденциальности личной жизни. Имеющаяся информация по большей части относится к семьям или «домашним хозяйствам», которых имеется около 125 миллионов. В некоторых из этих хозяйств всего по одному человеку, а в большинстве основных имеется один член семьи, наиболее активный в экономическом плане, так что число состоятельных семей, вероятно, может служить хорошей оценкой числа состоятельных индивидуумов.