Lib.ru/Современная литература: Евпланов Андрей Яковлевич. Коллекционер

когда-нибудь я спою лучшую песню для своего ребенка, а зарабатывать на

жизнь можно и в районном Доме культуры, и еще частными уроками, если

нам не будет хватать денег.

Общественность очень устал, пока тащил канистры с бензином, две

канистры по десять литров каждая - возраст сказывался. Последний участок

пути - от железной дороги до коттеджа Солдатова, он часто останавливался,

чтобы отдышаться и унять головокружение. Можно было, конечно, обойтись

и одной канистрой, но хотелось, чтобы уж наверняка.

Новые хозяева пока не вселились в коттедж, но выгнали оттуда Киру, и

посадили охрану в будке у ворот, но лаз в заборе не заделали.

Протискиваясь через него с канистрами в руках, Общественность на

минуту потерял сознание, но все же нашел в себе силы, дотащить горючее до

павильона.

Он долго сидел у стеклянной двери - отдыхал, потом достал ключ,

который ему оставила Кира. В последнее время она не выходила из дома,

боялась, что те, кто должен был появиться со дня на день, придут без нее, и

просила Общественность покупать для нее продукты.

Они пришли, но не стали с ней разговаривать, а затолкали в машину,

вывезли на какую-то пустую дорогу, и уехали. Она сидела по-азиатски на

корточках, обхватив голову двумя руками, когда возле нее остановился

задрипанный пикап.

- Эй, тетка, тебе куда? - спросил ее молодой улыбчивый шофер.

- Мне бы как-нибудь добраться до города

- Город Лыткарино подойдет?

Она села в машину и укатила, а ключ остался у Общественности, и

сейчас оказался весьма кстати.

Общественность давно задумал спалить этот проклятый дом, который

стал для него символом вопиющей несправедливости. Он никогда ничем не

владел, но думал, что владеет всем, пока к власти не пришли эти ублюдки с

бумажниками туго набитыми зелеными деньгами, с роскошными

автомобилями и пистолетами. Он пытался спасти свою собственность по

частям: сосновый бор, плаун булавовидный, стоянку древнего человека, но

всякий раз терпел фиаско. Все его доносы, петиции, жалобы, акции протеста

вызывали у людей только смех. Его владения катастрофически

скукоживались до ветхого домика со шкафами набитыми пыльными

собраниями сочинений классиков марксизма-ленинизма и трудами

академиков по сельскому хозяйству. Бороться с этим не было сил, и терпеть

это тоже не было сил, и тогда он решил нанести врагу последний удар.

Он открыл дверь и с трудом втащил канистры через зимний сад в дом.

Содержимым одной из них он облил стены и мебель в гостиной, другую он

попытался втащить наверх по винтовой лестнице, но голова у него

закружилась, и он вместе с ней скатился вниз.

Когда Общественность очнулся, солнечный свет уже пробивался сквозь

жалюзи, во дворе слышались мужские голоса. Он лежал под лестницей в

луже бензина, руки, ноги вроде были целы, но давящая боль в пояснице не

предвещала ничего хорошего. Он попытался подняться, но туловище

отказывалось ему подчиняться. Сил у него оставалось только на то, чтобы

достать из кармана коробок и чиркнуть спичкой.

Бригада Сдобникова строила макаронный цех в чистом поле, жили тут

же в вагончиках, вкалывали без выходных, но раз в две недели подавали

автобус, чтобы рабочие могли поехать в город купить себе кое-что из еды,

отправить деньги на родину, присмотреть в магазинах подарки.

Вот и теперь все уехали в город по своим делам, и Петр остался один в

вагончике. Он заварил себе чай прямо в кружке, и уже собирался хлебнуть

горяченького, как дверь открылась и в вагончик вошла пожилая женщина.

Впрочем, назвать ее пожилой язык не поворачивался, лицо у нее было

гладкое, без единой морщинки, только строгий взгляд голубых глаз и седая

прядь, выбившаяся из-под платка, говорили о том, что она уже не молода.

Петру показалось, будто он знал ее всю жизнь, но где они встречались,

и при каких обстоятельствах, он припомнить не мог.

- Ну, здравствуй, Петро, - как бы в подтверждение их старого

знакомства сказала женщина. - Как живешь, как трудишься на благо

капитализма?

- Не жалуюсь, - ответил Петр.

- Знаю, ты парень стойкий, привык честно зарабатывать своим трудом.

Надеюсь, и долг свой исполнишь честно.

- Какой еще долг, тетя, я никому не должен.

- Сыновний долг, ты разве меня не узнал, я же Родина-Мать.

- Так вот почему я вас помню, я видел вас на плакатах в музее. И чего

от меня требуется, война ведь кончилась?

- Война, сынок, никогда не кончается, есть война священная, есть -

холодная, а есть невидимый фронт, где сражения идут денно и нощно.

- Но, причем здесь я, на то есть чекисты, милиция.

- Тебе не хуже меня известно, что все они куплены и перекуплены. Они

давно уже служат не мне, а тому, кто больше дал, а народ задыхается в

объятьях кровососов.

- А вам не, кажется, мамаша, что народу это нравиться.

- Да ты, я смотрю, умник, вот из-за таких умников меня скоро

перестанут узнавать.

- Не сердитесь мамаша, просто я не хочу никого убивать, не

плотницкое это дело. Хотите чаю?

- Сам пей свой чай, - сорвалась на крик Родина-Мать. - Может хозяин

еще и сахарку подбросит, если хорошо будешь себя вести.

Она вышла вон, и в сердцах выстрелила дверью. Но выстрел ее

пришелся мимо цели, сахар у Петра имелся свой.

Жара, наконец, отступила. Скандинавский циклон принес в

Подмосковье затяжные дожди. За городом сразу стало скучно и неуютно, и

Будылин перевез семью в московскую квартиру.

Владыка оказался человеком дела - Будылин получил заказ на

рекламную кампанию воды из святого источника. Учитывая рекомендации

иерарха, он решил остановиться на "былинном" варианте сценария.

Болезному Илье Муромцу "калики перехожие" приносят живую воду из

целебного источника, он обретает чудную силу, становится на ноги и

разбивает в пух и прах вражью силу. Сюжет подсказала ему Кристина,

которая всерьез заинтересовалась работой отца. Про себя она решила, что не

будет учиться на юриста, а посвятит себя пиару или журналистике или

литературе. Она все спрашивала отца, какими качествами должен обладать

рекламист, но ответы отца казались ей чересчур туманными и как-то не

убеждали.

- Ну, у него должен быть широкий кругозор, он должен знать

понемногу обо всем, но не зацикливаться на чем-то одном.

- Но ведь реклама же продукт, как хлеб или автомобиль и производить

его должен специалист.

- На месте пекаря или механика я бы обиделся. Реклама это не продукт,

а флюид или миазм мозга в зависимости от обстоятельств. А их автор должен

оставаться немного ребенком, чтобы получать удовольствие от игры, иначе