Николай Московцев - Вашу мать, сэр! Иллюстрированный словарь американского сленга

Английский язык такими в разной степени "опасными" словами очень богат.

Многочисленные грубые, оскорбительные и унизительные термины люди используют, чтобы выразить отрицательное отношение к чему-то, а также для того, чтобы самоутвердиться, показать превосходство над собеседником. Такие слова окрашивают все как бы в грязные тона, принижая не только то, о чем, но и того, с кем говорят.

Самые "опасные" слова и их производные являются и самыми грубыми ругательствами — матом (по-английски — vulgar words, swear words, curse, obscenities). Мат — это не непосредственно сленг, хотя именно в низших слоях общества, где нелитературных жаргонных словечек масса, он обычно употребляется через слово. Зато мат никогда не используется в вежливом разговоре. Лишь в специальных ситуациях, например во взрослой мужской компании пьющих работяг, он может быть в ходу и в качестве сленга.

Как тут не вспомнить "про Вовочку". Учительница, умоляюще:

- Вовочка, ну хоть какие-то хорошие слова ты знаешь? Что, например, твой папа говорит, когда радуется гостю?

- Ё* твою мать! Кто к нам пришел!

В формальных ситуациях вульгарные слова абсолютно исключены. В классе (потому про Вовочку и смешно), офисе и любых официальных местах использовать их совершенно немыслимо. То есть, технически-то возможно, но это неминуемо повлечет за собой неприятные для автора-исполнителя последствия. Мат недопустим в разговорах с начальством, старшими, учителями, детьми, малознакомыми и т.д.

Даже в приблатненной среде, где грубые ругательства — обыденность, младший по положению будет использовать их в разговоре со старшим крайне аккуратно. Ну-ка обзови пахана козлом...

В Америке употребление нецензурщины в неадекватной социальной ситуации способно мгновенно и навсегда испортить репутацию человека. Это как ширинку не застегнуть или прийти на фортепьянный концерт в резиновых сапогах и телогрейке. Будешь выглядеть неотесанным представителем низов или человеком без моральных принципов, пофигистом, которому наплевать на все, в том числе на то, что о нем подумают. После подобных подвигов найдется мало желающих с тобой водиться. Неформальная лексика в разговоре подразумевает некую близость, которая совершенно излишня, скажем, в служебных отношениях, особенно между лицами разными по рангу.

Эта неуместность излишней близости гораздо сильнее чувствуется в индивидуалистической американской культуре, чем в бытовой русской, сформировавшейся в традициях коммунальных квартир, плацкартных вагонов, лагерей и малодисциплинированной армии.

К табуированной лексике относится с одной стороны — самое страшное и опасное, а с другой — самое грязное, низменное и плохое. И общество инстинктивно старается не подходить к краю, за которым все это начинается. А для начала — просто запрещает говорить о том, что находится за гранью допустимого, будто бы ничего такого и нет.

Как ребенок, которому кажется: "Зажмурюсь — и все плохое исчезло". Ведь общество большой наивный ребенок и есть.

Еще интересный момент. Самое сильное воздействие на человека оказывает не открытая демонстрация запретного, а намек на то, что вот оно, тут, рядом. Завеса, прикрывающая недозволенное, должна колыхаться, показывать на миг, что выше есть еще более запретное и интересное (вообще-то — ниже, но здесь сработала ассоциация с длиной юбки).

Во времена Пушкина возбуждал и кончик женской ножки, промелькнувший под длинным до пола платьем. Лет через 100-150 юбка уже вовсю флиртовала с коленом, то прикрывая, то обнажая его. С чем флиртует край современной мини-юбки? Называть эти места неприлично, в этом и вся соль.

В целом же запретное и грубое неисчерпаемы (см. начало главы). Наивно думать, что неуклонное движение вперед по пути лингвистического прогресса когда-то сотрет грани между лексикой официальной и неформальной. Для живого языка это невозможно. Да, границы будут смещаться, но полная победа сил света над силами зла недостижима, ибо их состязание и есть жизнь. Мат, и русский, и английский, не исчезнет, но и не станет языком официальных коммюнике. У всякого беспредела есть свой предел. Абсолютная свобода, в том числе в словоупотреблении, такая же светлая утопия, как, скажем, коммунизм. В языке всегда будут слова разной степени обнаженности, в том числе и выходящей за рамки приличий (последние способны раздвигаться, но им не дано пропасть).

Что делает эту книгу вне всякого сомнения актуальной на долгие времена! А если вы продолжаете чтение — значит, с нами согласны! Или резко против!

О том, что такое мат, почему ругаться и вредно, и полезно, и весело, а также о психологических корнях всего этого мы расскажем в соответствующих главах. А эту главу закончим классическим примером вульгарной речи.

1. Итальянский оргигинал цитаты: Vi baccio mille volte. La mia anima baccia la vostra, mio cazzo, mio cuore sono innamorati di voi. Baccio el vostro gentil culo e tutta la vostra persona.

2. Точный перевод на английский: I kiss you a thousand times. My soul kisses yours, my cock, my heart are in love with you. I kiss your nice ass and all your person.

3. Смягченный (традиционный) перевод: I kiss you a thousand times. My soul kisses yours, my penis, my heart are in love with you. I kiss your nice rear end and all your person.

Перевод цитаты выполнил А. Аранго, крупный аргентинский психоаналитик.

Он подчеркивал, что дословный перевод силен, ярок, возмутителен — к чему в оригинале автор и стремился. При смягчении, помещении текста "в рамки приличий", смысл не меняется, но сила воздействия уходит, острота теряется.

Цитата принадлежит перу Вольтера, а вовсе не поручика Ржевского [9] Любовные письма Вольтера, декабрь 1745 года (Lettres d'amour de Voltaire а sa niece, Paris, 1957) . Ругательство — это всегда усиление, акцент. Оно действует как окрик, но если кричать постоянно — никакого эффекта не будет. Сильное средство эффективно, пока им не злоупотребляешь. Вольтер это учитывал и использовал приведенные слова только там, где нужно. Чего мы и вам, уважаемый читатель, желаем.

Все знают, что ругаться нехорошо. Особенно публично. Тем более — матом!

Это известно даже тем, кто выражается нецензурно через слово и иначе разговаривать просто не умеет.

Но почему нельзя? Что уж такого страшного может быть в словах и угрозах, которые (все это знают!) к реальным действиям обычно ни малейшего отношения не имеют?

Ведь если вас послали куда-то по матушке — идти туда не нужно!

Тем не менее для большинства мат неприемлем, а его употребление шокирует. Корни этих запретов и страхов глубинны. Сидят они в нашем подсознании, и строгого, логичного объяснения им нет (как раз тот случай, когда выразить чувства словами нельзя). В определенной степени это аналог инстинкта самосохранения, детских и животных бессознательных боязней. Они не беспочвенны, закреплены генетически и в итоге способствуют выживанию.