Владимир Чугунов - Церковь воинствующая

Надо бы сразу заметить, что, хотя подобных случаев чудесных исцелений немало описано в житийной литературе, тем не менее, они являются всего лишь исключением, а не примером для подражания, как и питание пророка Илии воронами.

В записках самого отца Алексия о видениях и откровениях высшего порядка говорится, что однажды ночью ему явился Господь Иисус Христос в царской одежде и благословил его. Рядом со Христом стояли три девы в белых одеждах, в которых подвижник признал три добродетели – веру, надежду и любовь. Явилась затем и Царица Небесная. И слышал он голос, который вещал: «Сей есть Сын Мой единородный, Сын Божий».

Явление Господа в сопровождении трёх дев и Царицы Небесной, очевидно, произошло вовсе не для того, чтобы сообщить то, что отец Алексий и так знал – о трёх главных христианских добродетелях, например, или о том, о чём не раз пел вместе с народом в храме: «И во Единого Господа Иисуса Христа, Сына Божия, Единородного, иже от Отца рожденного прежде всех век…» Смысл видения, вероятнее всего, был в духовной поддержке, в которой он, очевидно, лично нуждался. Если святителя Феофана Затворника насторожила подвижническая жизнь отца Иоанна Кронштадского, почему же не могла насторожить она и даже восстановить против отца Алексия не только близких родственников, но и братьев-священников? Посудите сами, единственный не только на всю округу, а на всю Россию какой-то сельский батюшка вдруг взялся «чудить». И это не пустые домыслы или предположения. Ни один священник из всей округи ни разу не посетил его, не испросил совета, не оставил никаких воспоминаний. Даже близкие родственники, тот же отец Павел Вигилянский, женатый на его внучке и которому батюшка передал приход, или дьякон, присутствующий при чуде воскресения отрока, не оставили никаких воспоминаний об этом удивительном человеке, а ведь это были самые грамотные люди того времени. Что это? Нет пророка в своём Отечестве, зависть, непонимание, равнодушие?

Но продолжим об откровениях свыше.

Во время французского нашествия, в 1812 году, когда отец Алексий молился за литургией, чтобы Господь даровал России победу над врагом, он увидел Ангела, посланного Богом, который возвестил ему, что силы небесные двинулись на помощь, что враг будет сокрушён, и что возрадуется вся Россия.

Другой раз во время евхаристического канона, когда отец Алексий произносил слова: «Господи, Иже Пресвятаго Твоего Духа в третий час Апостолом Твоим ниспославый…» – он услышал глас, как бы сходящий на Тело и Кровь Христову, и голос этот вещал: «Сей есть Сын Мой возлюбленный».

А однажды отец Алексий слышал райское пение и видел Самого Господа, Который сказал ему: «Паси овцы Моя, паси избранныя Моя, внемли стаду Моему. Аз же тя поставих над оным стадом горою святою Моею и стража церкви».

14 февраля 1814 года за божественной литургией возвещено было ему от Ангела Господня, что с этого дня он начал проходить ангельскую службу, и в ту же ночь в сонном видении он поклонялся в алтаре Сущему в огне и в свете неизреченном, Самому Богу.

Сам отец Алексий никак не комментирует этих событий и это наглядно свидетельствует о его духовной мудрости – не отвергать и не принимать, ибо хорошо знал из учения святых отцов, что суть христианской жизни не в получении утешений и откровений, а в терпении находящих скорбей. Лишь спустя много лет, незадолго до смерти он расскажет о них всего лишь одному близкому ему по духу человеку, игуменье Марии. Ей же одной рассказывал он и об искушениях дьявольских.

«Во время ночных молитв и поклонов, – записывает она с батюшкиных слов, – враг так сильно смущал его, что приподымал от земли и сильно ударял об пол, и только Божие подкрепление и защита хранили его. Когда же, по немощи телесной, он успокаивался сном, то и тут бесы не оставляли его в покое, толкали и кричали: «Что ты спишь? Царь едет», или: «Пожар у тебя в келье, и ты погибнешь», или: «Воры расхитят у тебя всё!» Каждый раз, пробуждаясь от таких видений, праведный иерей сей творил поклоны или читал Псалтирь и тем укреплял телесную немощь».

В собственных записках отца Алексия есть такие слова: «Попусти Бог на мя искушение и множество многое диаволов снидеся; едва-едва мог именем Господа Бога моего избавитися от них. И литургию едва мог отправити, сопротивляхся им, и заступи мя Пречистая Богородица Владычица и святые Ангелы и угодники Христовы, а, впрочем, что скорбей и болезней от злых диаволов принял, также нощных злых видений Божиим попущением за грехи мои тяжкие, но милостию Божиею спасен был».

Однажды, измученный диавольскими искушениями, отец Алексий молился перед образом Спасителя, чтобы Господь разлучил его душу с телом – и увидел, как образ Спасителя прослезился, и услышал голос, который обещал ему венец праведный.

В одном из своих писем к игуменье Марии батюшка писал: «Терпи, надейся и получишь помощь Божию, а с ней возможешь победить и все восстания врага душ человеческих. Не было бы искушений, не было бы и венцов. Воина за то и венчают, что он грудью стоит против врага за своё Отечество. Враг же души нашей гораздо опаснее всех тех врагов, которые бывают в обыкновенном сражении».

Все эти искушения, как видим, отец Алексий побеждал смирением, считая виною попущения их исключительно свои грехи, тем самым ещё раз подтверждая свою осведомленность в святоотеческом учении, которое при любом искушении советует произносить слова благоразумного разбойника: «Достойно по грехам моим приемлю. Помяни мя, Господи, во Царствии Твоем».

Как уже было выше сказано, главным занятием отца Алексия после видения Ангела Божия была молитва, пост, бдение и регулярное совершение служб церковных. Нам, живущим в более расслабленное по духу время, уже само ежедневное совершение суточного круга богослужений кажется бременем неудобоносимым, а если вспомнить ещё, что утреня во всех храмах тогда по уставу начиналась в четыре часа утра, после чего следовал двухчасовой перерыв и служилась литургия, то и просто настоящим подвигом. А отец Алексий при этом придерживался ещё и монастырского устава. Молился он, как свидетельствуют очевидцы, постоянно и в своей келье, которую вынужден был пристроить к дому, чтобы не только не стеснять своими подвигами домашних, но и иметь возможность скрывать их от посторонних глаз.

Семейство отца Алексия к тому времени состояло уже из пяти человек: жены Марии Борисовны, женщины очень трудолюбивой и набожной, сына Льва и двух дочерей – Надежды и Татьяны. Позднее у него жили родной брат Александр, заштатный дьякон, и восприемная дочь Матрона.

Дела подвижнические для человека, живущего среди общества, в котором во все времена было немало нищих и убогих, не может не сопровождаться делами милосердия.