Владимир Чугунов - Церковь воинствующая

После своего паломничества Евфимия частенько посещала отца Алексия – когда дров ему принесёт и печь истопит, а когда и полы и в его келье и во всём доме намоет. Как-то заметив на одежде отца Алексия кровь, Евфимия забеспокоилась – откуда бы. Под кроватью отца Алексия всегда лежал какой-то предмет, тщательно закрытый дерюгой. Мучимая любопытством, однажды, когда отец Алексий вышел на волю, чтобы не мешать ей прибираться, Евфимия развернула посмотреть, что это такое. Под дерюгой оказался плоский валун. «Так вот обо что батюшка разбил в кровь колени!» – подумала она. Поражённая увиденным, она окутала камень и уже хотела выйти, когда в келью вошёл отец Алексий, и с порога стал мягко выговаривать ей: «Знаешь ли ты, Евфимьюшка, что любопытство – большой грех? Никогда не следует тайком пытаться узнать то, что скрывают», – и строго-настрого наказал ей никому не рассказывать о том, что видела, до самой его смерти.

Курмышская мещанка Наталья Григорьевна Кузнецова рассказывала, что незадолго до своей смерти её мать, Ульяна Лукинична, решила посетить отца Алексия. Он, хотя и видел её в первый раз, тут же обратился к ней по имени: «Ульянушка, поберегись, смерть твоя на пороге». И в самом деле, вскоре после этого она вдруг внезапно скончалась от удара.

Одна старушка из деревни Козловки пришла как-то Великим постом ко всенощной в Бортсурманы. Стояла большая распутица. И она попросилась у отца Алексия на ночлег. Поскольку в доме места не было, отец Алексий устроил её в своей келье. Ночью она проснулась. В келье было почти темно, свет от лампадки выхватывал из мрака образ Смоленской Божией Матери, перед которым отец Алексей всё клал и клал поклоны. «Уж на что продолжительны Великопостные службы, а батюшка и ночью себе покою не даёт», – подумала она. С тем и заснула опять. Проснувшись другой раз, видит, что вся келья залита каким-то необыкновенным светом, и сам отец Алексий, стоя на воздухе с воздетыми руками, тоже весь светится. Старушка от страха закричала. Свет тут же исчез. Подойдя к старушке, отец Алексий стал успокаивать её. «Никому, – наказал ещё, – об этом не говори». И долго хранила она молчание, лишь после батюшкиной смерти стала рассказывать об этом близким людям.

С 1 (14) января 1848 года силы стали заметно покидать отца Алексия. В храм его уже водили родные. К Великому Четвергу Страстной седьмицы он так ослаб, что не в силах был даже самостоятельно встать, пройтись и вкушать пишу. Промучившись таким образом до 21 апреля (4 мая) 1848 года, ежедневно приобщаясь Святых Христовых Тайн, к великому горю всех знавших его, он окончил свою многотрудную жизнь. Говорят, день кончины его был ясный и тёплый. На площади перед церковью толпился народ. Сказали, батюшка из окошечка пожелал последний раз всех благословить. И многие, узнав об этом, пришли. Батюшка сидел у открытого окна, взор его переходил от иконы Смоленской Божией Матери к народу на площади. Многие тихонько плакали. Время от времени батюшка в открытое окно благословлял народ. И так до тех пор, пока не ослаб, и не испустил дух.

Похоронили его в церковной ограде, напротив алтаря. Памятник поставил один нижегородский помещик, который почитал отца Алексия за великого подвижника, был его духовным сыном и всю жизнь ездил к нему за молитвами и советом.

С тех пор не проходило ни одного воскресенья, ни одного праздника, чтобы на могиле отца Алексия не служили панихид. Почти все увозили с собой землю с могилки, и как целебную берегли, принимая с водой в случае болезни. Народ ждал открытия мощей, и много ходило толков о том, что настало время «выходить батюшке на землю». Ещё больше пошло об этом разговоров после случая с бортсурманским печником Герасимом Чудаковым.

Как-то родственники отца Алексия наняли Герасима поставить на могиле отца Павла Вигилянского памятник. Могила отца Павла была рядом с могилой отца Алексия. Герасим выкопал яму, положил брусья для поддержки памятника, а поскольку могилы были очень близко одна от другой, брусья пришлось упереть в могилу отца Алексия. Ночью Герасим – сам хорошенько не знает, во сне или наяву – услышал голос: «Герасим, неладно ты начал свою работу». Что же в ней неладного, вопросил в удивлении тот. Голос ответил, что он должен бы знать, как знают и как говорят в народе, что должно отцу Алексию «выходить мощами», и что если он оставит брусья так, при вскрытии мощей памятник отцу Павлу придётся сломать, и работа его пропадёт даром. Поражённый Герасим наутро пошел посоветоваться с матушкой. Было решено переложить брусья так, чтобы они не касались могилы отца Алексия.

Ходит в Бортсурманах и такой ещё рассказ. Говорят, перед смертью отец Павел Вигилянский завещал похоронить себя рядом с отцом Алексием так, чтобы гробы их касались стенками. Когда начали долбить землю (время было зимнее), лом согнулся в дугу. Такая же история вышла и с другим ломом. В этом увидели указание, что это-де отец Алексий не пускает к себе отца Павла. И, отступив немного, уже без труда вырыли могилу, хотя и рядом с отцом Алексием, но всё же не вплотную.

Ещё рассказывают, что, умирая, отец Алексий говорил, что он не совсем уходит от народа, и кто будет его помнить, того и он не забудет. Тогда непонятны были его слова. Но вскоре всё объяснилось.

Некоторое время спустя после смерти отца Алексия привезла одна купчиха в Бортсурманы издалека безумную буйную больную мать. Узнав, что батюшку недавно схоронили, дочь заплакала, стала жаловаться на судьбу, что-де некому теперь помочь её матери. Дочь слезами заливается, а мать буйствует, непристойные слова выкрикивает, отца Алексия псом ругает. Тяжко стало дочери. Попросив добрых людей покараулить мать, пошла она на могилу к отцу Алексию. Отслужила панихиду, выплакала своё горе да пришла домой. Смотрит и глазам своим не верит: мать сидит на лавке и совершенно спокойно разумно со всеми разговаривает, словно и больной никогда не бывала.

Тогда понял народ, что значили батюшкины слова, и с тех пор стал ходить к нему на могилку, как прежде ходил к живому, и множество чудес стало происходить на ней.

Приведём некоторые из них.

Крестьянка села Ожгибовка Анна Аполлоновна несколько лет лежала неподвижно. Раз в бреду или во сне – она хорошо не помнит – увидела она двух старцев, которые коснулись её ног. Придя в себя, она почувствовала некоторое облегчение и дала обещание отслужить панихиду на могиле отца Алексия. Через силу собралась и с помощью добрых людей, а порою и ползком, добралась до Бортсурман и отслужила панихиду. Вскоре после этого она поправилась.

У другой ожгибовской крестьянки, Натальи Матюшиной, заболела десятилетняя дочь Анастасия. Несколько дней уже маялась она желудком, почти ничего не ела, тяжело дышала. Пришла мать к помещице за лекарством. Но лекарства у барыни не нашлось. Однако, подумав, дала она Наталье немного земли с могилки отца Алексия и велела, хорошенько помолившись, размешать земельку в воде и напоить дочь. Приняв воды, дочь сразу исцелилась.