Дэлог Дролма - Дэлог: путешествие за пределы смерти

«У этой женщины есть некоторая связь с Дзага Чогтрулом

Ринпоче. Её ум склонен к добродетели».

Тогда тёмное дитя произнесло:

Эта женщина подавала нечистую пищу учёным ламам;

она убивала телят, моря их голодом.

Она осуждала лам и монахов

и тем самым совершила много вредоносных

действий устами, руками и умом.

Дхармараджа ответил: “Итак, когда говорил светлый,

казалось, что он говорил правду. Но когда говорил тёмный,

казалось, что именно он говорил правду. Взвесьте это на весах

добродетельных и вредоносных деяний».

Обезьяноголовый подручный взвесил деяния женщины на

весах, и её вредоносные деяния перевесили. Яма Дхармараджа

сказал:

Тысяча дней среди людей —

Это примерно один день и ночь в мире ада.

Двенадцать таких долгих лет ты проведёшь в муках,

выпивая кипящий расплавленный металл.

Затем тебя уведёт оттуда сила сострадания

и устремлений Дзага Чогтрула Ринпоче.

Когда он это произнёс, женщину втащили в железный дом.

Ом мани падмэ хум хри.

Затем пришла Палцо, старая кочевница с седеющими

волосами, из общины Ньингшул. Она держала молитвенное

колесо и жёлтую малу, зёрна которой перебирала. Отчётливо

пропев мани-мантру, она подошла прямо к Дхармарадже. Яма

Дхармараджа с ликом, подобным луне, отражающейся на снегу,

учтиво и радостно сказал: «Палцо, ты умерла и пришла в бардо,

ты не устала? А что касается любых добродетельных или

вредоносных деяний, которые ты совершила, откройся в них в

моём присутствии».

Старая Палцо произнесла:

Я сосредоточила ум на Трёх Драгоценностях, как на своём

единственном прибежище.

Я неотделимо связала свои желания с сутью Дхармы.

Всё, произнесённое мною, было практикой добродетели, и

кружение моей малы непрерывно.

Я установила связь с людьми чрезвычайных духовных

склонностей.

Самое же главное — я создала связь с Дзага Чогтрулом,

поднеся ему большой кусок янтаря.

Я создала связь с Адзомом Другпа36, поднеся ему зажим для

пояса.

Из тех, кто облекается в жёлтое полотнище37,

нет ни одного, с кем эта женщина не создала бы какую-то

связь.

Я наполнила примерно двадцать или тридцать тысяч

масляных светильников.

Я прочла вслух сто миллионов мани-мантр,

Всё это я, старая женщина с благородными помыслами,

посвятила живым существам.

С восторгом светлое дитя произнесло такую же речь. Тёмному

же было совершенно нечего сказать. Теперь зеркало, записи и

весы были свидетелями добродетелей и вредоносных действий

женщины. Прислужники кричали: «Поглядим-ка!»

Львиноголовый уставился в зеркало, обезьяноголовый

взвешивал её деяния на весах, бычеголовый читал записи её

кармы. Все трое смиренно признали, что всё, что она сказала,

правда, и тем безмерно порадовали Дхармараджу. Он сказал:

Будь простые мужчины и женщины обычного мира людей

такими, как она, насколько было бы лучше.

Ведь, даже если у них есть понимание добродетельных и

вредоносных действий,

они неспособны одно принимать, а другое отвергать.

Они погрязают в неблагих и вредоносных действиях —

настолько они подвластны клешам.

Никто не может перейти в следующую жизнь,

не встретившись со мной.

Если в них есть Дхарма, то я царь Дхармы.

Но если нет, то я царь их вредоносных деяний.

Теперь, старушка, тебя зовут Палцо!

Иди же, полагаясь на эту благую карму.

Ты не отступишь, а потому шествуй в Чистую землю

блаженства.

После того как он это изрёк, старушка встала и выполнила три

простирания. Она сказала: «Я пойду не одна» 38. И

действительно, напевая мани-мантру, она повела примерно

пятнадцать сотен существ, которые были связаны с ней через

речь и прикосновения, постепенно продвигаясь в западном

направлении к Земле блаженства.

Ом мани падмэ хум хри.

Старика Дондруба из области Гулог, сердце которого пронзал

железный трос, втащили прислужники с головами тигров,

леопардов, чёрных и бурых медведей, лис и шакалов. Они

подбросили его вверх, а затем швырнули оземь, выкрикивая при

этом «Ки-ки! Хо-хо!». Старик был одет в истрёпанное платье из

шкурок сурков. Когда он оказался в присутствии Дхармараджи,

его лицо стало мертвенно-бледным, и он закричал: «А-а-а-а!»

Кратко зачитав его добродетельные и вредоносные деяния, Яма

Дхармараджа сказал:

Злой мирской человек, убийца сурков!

Ты погубил много тысяч сурков, ел их плоть и пил их кровь,

одевался в их мех —

ты сделал убийство сурков своим ремеслом. Летом ты

убивал сурков, заливая водой норы,

чтобы выгнать их. Зимой ты раскапывал барсуков и убивал

их спящих.

В таких тяжких неблагих деяниях трудно

раскаяться — ведь то, что ты совершил, равносильно

убийству монаха, принявшего полные обеты.

Тысячу кальп у тебя не будет никакой возможности

освободиться!

«Теперь, — сказал он, — заберите его в горячие ады!» Бросив

человека лицом в грязь, прислужники утащили его вниз.

Ом мани падмэ хум хри.

Затем пришли человек двенадцать монахов, соблюдавших

полные обеты, из области Сакья39. На них были три монашеских

одеяния, а в руках — тексты священной Дхармы Будды, и они

повторяли вслух сиддхи - мантры и мани-мантры. В присутствии

Дхармараджи они собрались было поклониться все вместе, но

со словами «Прошу, не кланяйтесь!» сам Дхармараджа

почтительно встал. Его прислужники трепетали от благоговения,

а монахи двинулись дальше, ведя примерно двенадцать тысяч

существ в западном направлении в Землю блаженства.

Далее пришла добродетельная монахиня из области Миньяг.

Вращая одной рукой молитвенное колесо, а другой перебирая

малу из раковины, она почтительно стояла перед Дхармараджей.

Тот спросил: «Кто ты?»

Она ответила: «Меня зовут Сангмо. Я накопила океан

добродетели, собирая два накопления» 40. Благозвучным

голосом она спела ему такую песнь:

Он нани падмэ хум хри.

Владыка, в образе которого собраны все будды,

неотделимый от Авалокитешвары!

Перед лицом досточтимого Сонама Ринчена

я молю: даруй мне свои благословения.

Я не совершила вредоносных действий ни с кунжутное

зёрнышко.

Я благочестивая женщина, которая достигла некоторой

устойчивости ума.

Обладающего особым состраданием к существам в эти