Эндррю Коллинз - Мистерия созвездия Лебедя

Затем у Джереми Нарби начались настоящие видения. Неожиданно он увидел перед собой двух змей, переливавшихся всеми цветами радуги, гигантских боа-констрикторов длиной около двух метров. Они знали о его присутствии в их мире и сообщили ему о том, что он «всего лишь человеческое существо», ничтожное по сравнению с необъятной Вселенной. Желая вернуться на поляну, Нарби с трудом переступил через двух удавов и доковылял до аяуаскерос, ждавших его возвращения. Они спросили молодого человека, видит ли он теперь «телевизор леса» — термин, который они использовали для описания видений, вызываемых напитком аяуаска. Когда он рассказал о змеях, они только посмеялись и ответили, что все видят змей и что он скоро привыкнет.

Но Нарби так и не привык. Эти и другие ощущения, пережитые под воздействием аяуаски — в одном случае он ощущал себя огромной кошкой и чувствовал вкус крови (в то время он был вегетарианцем), — лишали его возможности объяснить происходящее, и это чувство осталось с ним после возвращения домой, в Швейцарию. Несколько лет он не мог избавиться от воспоминаний о пережитом и начал читать все, что только мог найти, о нейропсихологическом, биологическом и философском воздействии наркотиков, используемых примитивными культурами разных стран. Он также изучил работы специалистов в области психоделики и в поисках ответа на свои вопросы исследовал символику шаманизма. Найденное решение поразило его своей простотой, а также далеко идущими выводами.

По результатам своих исследований Нарби пришел к выводу, что вызванные аяуаской ощущения были независимы и реальны, и ключом к их пониманию следует считать двух змей. В искусстве, мифологии, алхимии и религии змеи изображаются переплетенными — подобно тем, что мы видим на кадуцее, жезле бога Гермеса (Меркурия). Более того, Нарби обнаружил, что переплетенных змей видят шаманы во время психоделических опытов (примером тому опять-таки могут служить необычные образы художника Пабло Амаринго); в их видениях также присутствуют веревки, шнуры, побеги лозы и лестницы, которые, как мы видели, являются средствами, позволяющими вознестись на небо и спуститься с него.

Нарби был уверен, что все эти символы создаются сознанием человека, чтобы передать конкретное сообщение об их истинной природе, которая может быть выражена всего тремя буквами — это ДНК (дезоксирибонуклеиновая кислота), молекула наследственности, которая имеет форму двойной спирали и которая содержит всю информацию о нашем организме, определяя, кто мы и как мы выглядим.

Несмотря на важную функцию ДНК в организме, она не несет в себе никаких элементов сознания. Тем не менее Нарби отметил, что своего рода разум всегда присутствует на клеточном уровне. Клетки обмениваются сигналами при помощи белков, и эта информация указывает клетке, должна ли она делиться. В любой момент времени клетка улавливает сотни входных сигналов и должна принимать правильное решение — именно этот принцип заложен в основу разума.

Нарби задал себе вопрос, может ли ДНК не только иметь разум, но и обладать способностью связываться с ДНК за пределами своей клетки — возможно, даже с другими организмами. Как функционирующий разум молекула ДНК может объединять усилия с другими молекулами, чтобы передать закодированную информацию другим видам, сообщая определенные сведения, например, о том, какие растения являются смертельно ядовитыми, съедобными или галлюциногенными и как их лучше выращивать. Таким образом, подобная эмпатическая связь может существовать между различными формами жизни, передавая жизненно важную информацию от человека к растениям, от животных к деревьям, от человека к животным, и наоборот. Это объясняет, почему в одном из опытов Нарби почувствовал себя большой кошкой, жаждущей крови.

Такая гипотеза оказалась возможной вследствие появления квантовой теории «нелокальности сигнала», которая утверждает, что при разделении некоторые элементарные частицы продолжают сообщаться друг с другом, даже если их поместить в разные концы Вселенной. Между ними существует своего рода неразрывная связь, а информация передается мгновенно посредством двустороннего процесса, включающего воздействие и реакцию. Сама по себе нелокальность сигнала не более чем интересное явление, но если сигналы, которыми обмениваются частицы, многократно усилить, это создаст средства обработки и передачи информации на субатомном уровне без какой-либо явной связи между объектами, идет ли речь о молекулах ДНК или полностью автономных формах жизни, таких, как мы с вами.

Таким образом, аяуаскерос с верхнего течения Амазонки могли быть правы, утверждая, что духи растений снабжали их обширными фармакологическими знаниями. Нарби утверждает, что это не духи в прямом смысле этого слова, а некое квантовое сознание ДНК, полученное и интерпретированное нашим мозгом как визуальная или эмоциональная связь с «настоящими» духами. Очень часто такая передача знаний, продолжает он, представляется в виде переплетенных змей, веревок, лиан или лестниц, которые присутствуют в шаманистических традициях во всем мире.

Я прочел революционную книгу Джереми Нарби «Космический змей» (1995) сразу же после возвращения с юга Турции в 2004 году. С ней мне порекомендовали познакомиться в связи с моими поисками свидетельств культа грибов в искусстве раннего неолита этого региона. Я был поражен теорией Нарби, но еще большее впечатление на меня произвели открывающиеся перспективы.

Те, кто испытал на себе психоделические эффекты, очень часто убеждены, что альтернативный мир, в котором они оказывались, и разумные существа, с которыми они встречались, являются объективной реальностью. Так, например, антрополог Майкл Харнер испытал на себе воздействие натема (эквадорская разновидность аяуаски) вместе с индейцами племени дживаро из бассейна Амазонки и так описывает свои ощущения:

Я обнаружил, что, находясь в сознании, переместился в мир, который раньше даже не мог вообразить. Я встретил людей с птичьими головами, а также похожих на драконов существ, которые объяснили, что они и есть истинные боги этого мира. Я заручился поддержкой других неземных помощников, пытаясь летать в дальних пределах галактики. Погрузившись в транс, где сверхъестественное казалось естественным, я понял, что антропологи, включая меня самого, серьезно недооценивали влияние наркотиков на мировоззрение аборигенов {640} 640 Harner, ‘The Sound of Rushing Water’, in Harner, Hallucinogens and Shamanism, стр. 16–17. .

Что заставило ученого такого калибра, как Харнер, сделать подобные далеко идущие выводы? Может быть, он действительно летал «в дальних пределах галактики» и встречал «людей с птичьими головами» и похожих на драконов существ», которых он считал «истинными богами этого мира»?