Джон Ури Ллойд - Этидорпа, или край Земли

"Я бы проклял человека, который развеял иллюзию" - ответил я.

"В таком случае, - сказал он - Вы согласны допустить, что люди, проживающие жизнь так, что зарабатывают себе такую вечность, будь она умственной иллюзией, галлюцинацией или реальностью, не делают ошибок в жизни?"

"Да, - отозвался я - но Вы вводите меня в заблуждение, когда таким наглым образом доказываете, что для души вечность может длиться всегда, хотя и без представления о времени".

"Разве в начале нашего путешествия я не учил Вас, - вмешался он - что время не является таким, каким его воспринимают люди? Люди не могут вместить идею вечности и помнить зарождение солнца, утра и вечера, иметь понятие о времени. В этом состоит их ошибка. Как конец плетёной верёвки проходит вместе с верёвкой, так и сквозь жизнь душа человека проходит с телом. Так же, как есть точка, где конец плетёной верёвки находится как раз на грани своего возвращения назад, где всё движение линии, связывающей конец, заканчивается, существует неподвижная точка, когда душа начинает движение вперёд из тела человека. Как конец верёвки посылает свой крик сквозь пространство из точки, где движение прекращается, безвременной точки, которая лежит между движением вперёд и назад, так и душа человека оставляет крик (вечность) в критической точке. Это эхо смерти, и каждое движение жизненной нити отбрасывает вечность, свою собственную вечность, в океаны вечности; и каждая вечность составлена из вечностей, которые разбросаны из критической точки. С каждым концом земного путешествия души новая вечность входит в существование, не занимающее пространства, не потребляющее времени, не конфликтующее с любым другим существованием. Каждое из них является точно тем же, что представляет земная душа - вечностью радости (небес) или вечностью мук (ада). Нейтральной основы быть не может".

Затем он продолжил:

"Пьянице уготовано страдание в вечности пьяниц, которую Вы перестрадали. Соблазн выпивки мимолётный, агония, которая следует за этим - вечная. Вы видели, что в подземных регионах имеются запасы интоксикантов. Больше не пробуйте ни один из них. Пусть же ваш недавний урок будет для Вас последним. Любой стимулянт есть враг человека, любой наркотик есть обман. Он разрушает свою жертву, разлагает разум, заманивает его на уродливые пастбища, сначала даже приятные, но направленные, в конечном счёте, на вечные муки. Остерегайтесь вечности, которая следует за быстротой жизненной нити пьяницы. Пойдёмте - внезапно сказал он. - Мы продолжим наше путешествие".

( Примечание. Морфин, белладонна, и каннабис индика являются наркотиками, хотя каждый из них отличается по своему действию от остальных. Алкоголь и метиловый алкоголь являются интоксикантами. Эфир, хлороформ и хлор являются анестезическими средствами, хотя нет двух одинаковых, обладающих одними и теми же качествами. Существует ли какая-либо веская причина сомневаться в том, что комбинации элементов, до сих пор скрытых от человека, могут порождать галлюцинации, которые усложняют и усиливают самые вирулентные из наркотиков, интоксикантов, анестетиков и превосходить следствия гашиша или опиума? Если в процессе экспериментирования химик натолкнётся на компонент, который подвергнет испытанию его ум и побудит его перо записать такие экстравагантные на вид идеи, которые найдены в галлюцинациях, описанных здесь, то разве не будет его долгом похоронить открытие от других, скрыть от человечества существование такого пагубного плода творения фармацевта или химика? Познакомьтесь с таким интоксикантом, начните вызывать его брожение в крови человечества, и прежде чем миру сообщат о его возможных результатах, разве не сможет постоянно увеличивающая его сила добиться такого продвижения вперёд, что разрушит, разложит нашу цивилизацию и даже истребит человечество? Ю. Ллойд)

Интерлюдия

Глава 43

Последняя борьба

Я, Ллевеллин Друри, был настолько поглощён фантастической историей старика, бегло читавшего её с отвратительно написанного манускрипта, а также метафизическими доводами, следовавшими за его рассказом видений, которые он так искусно преподносил, что я едва следил за ходом времени. Всё что я слышал, побудило меня думать о том, что рассказ был частью его повествования. Увидев, что он приостановил чтение, свернул манускрипт и положил его в карман, я вновь вернулся к материальным вещам и, взглянув на часы, заметил, что они показывали позднее время.

"Завтра вечером, - сказал он - я вернусь в девять часов. За это время, если Вы всё ещё сомневаетесь в любой из частей моей истории или хотите дополнительную информацию по любому вопросу, связанную с моим путешествием, я буду подготовлен к тому, чтобы ответить на Ваши вопросы. Однако это будет Вашей последней возможностью, поэтому предлагаю Вам сделать замечания по всем вопросам, которые Вы хотите обсудить".

Затем в своей обычной уравновешенной и восхитительно вежливой манере он раскланялся и ушёл.

Следующий день я провёл, просматривая наиболее сомнительные особенности его истории и вспоминая некоторые сделанные утверждения. Помня об унижении, которое я испытал при своих предыдущих попытках его опровергнуть, я решил отобрать такие темы, которые казались для объяснения наиболее трудными, и с азартом атаковать старика.

Признаюсь, что, несмотря на несколько моих неудач и его успешные и постоянно проливающие свет объяснения в отношении произошедших с ним событий, предвосхитившие многие сомнения, приходившие мне на ум, недобрые предчувствия в отношении достоверности истории всё ещё владели мной. Если эти выдающиеся эпизоды были правдой, то могла бы быть такая вещь, как выдумка? А если не всё правда, то где же заканчивается действительность и начинается фантазия?

В этой связи я посвятил следующий день размышлениям над моим планом нападения, так как чувствовал, что меня вызвали на последнюю борьбу. Под конец следующего дня я почувствовал свою способность избавиться от него, и чтобы дальше испытывать его, я дважды закрыл дверь моей комнаты, когда наступила ночь - сначала на ключ, а затем на болт изнутри. Я решил снова заставить повиноваться его команде инертную материю, как он это делал при нашей первой встрече. Читатель помнит, что профессор Чиккеринг считал этот случай иллюзией, и признаться, время затуманило в моем уме яркость происшедшего. Так что я решил удостовериться в данном вопросе. Поэтому на следующий день около девяти часов я сел, уставившись на болт около двери, и решил не отвечать на его стук.

Он не оставил мне шанса пренебречь ответом на его лёгкий стук. Когда часы пробили точно девять ударов, дверь бесшумно повернулась на петлях, волшебник вошёл, и дверь снова закрылась. Болт не двигался, а ручка не вращалась. Планка прошла через предохранительную защёлку и вернулась на своё место. Я вскочил с кресла и взволнованно и резко пронёсся мимо гостя. Я схватил ручку и изо всей силы дёрнул её. Тщетно: дверь была заперта, а болт завёрнут. Затем я повернулся к своему посетителю. Он спокойно уселся на своё привычное место, ему явно не удалось заметить моё замешательство, хотя, должно быть, он осознавал, что выдержал моё первое испытание.