Фредерик Оливер - Гражданин двух планет

Люди больше всего боятся не тех болезней, которые атакуют открыто, а тех, которые незаметно поражают самый слабый и незащищенный орган. Во время последнего испытания я должен был подвергнуться столь же коварной атаке сатанинских духов. Земля экзаменовала меня в течение многих жизней, теперь пришло время испытания, превосходящего земные. Нападки обычных человеческих заблуждений значительно отличаются от того хорошо организованного, разумного штурма, предпринимаемого теми, для кого зло естественно — Люцифера и его мятежных товарищей.

Какова цель этого последнего испытания? [95]Оно определяет, улучшила ли душа в течение длинной череды воплощений свою способность делать добро, следовала ли она главным образом Пути, указанному Иисусом. Если да, то у нее есть или будут силы для того, чтобы справиться с мощным напором сопротивления Сатаны. Если же нет, она должна пасть и погибнуть второй смертью [96]. Научила ли тебя жизнь в воплощениях прощать ошибки других, забывать о своих личных интересах, помогать тем, в ком меньше света, но больше тьмы, несчастья и порока, а также сохранять выдержку? Уподобилась ли душа твоя Мужу скорбей [97], исполнилась ли верой, надеждой и любовью? Если да, то она услышит Голос и не падет. Но коли душа не такова, тогда, даже если она и обладает пророческим видением, познала все, имеет веру и способна двигать горами, она, тем не менее, будет скорее подобна Сатане и обретет худшую судьбу.

«Войди в Священное Место» [98].

Повинуясь, я вошел в каменное строение, стоящее рядом с домом. Я очутился в Присутствии, как тогда, когда воплощался Цельмом и священник Майнин был проклят. Это было Присутствие Христа живого, Человек, даже больше — Дух. Он был настолько выше человека, насколько солнце больше жука-светлячка. И чудесный Голос произнес: «Не бойся, это Я».

Священное Место окружали огненные формы. Чернила и бумага едва ли способны передать, на что они были похожи. Но посмотри на рисунок и попытайся увидеть с моей помощью. Молния сверкала пламенем, как и Великая Звезда, и меньшие звезды. Лист был символом жизни, а крест — открытым Путем, ведущим к Дому. Кольцо, как я знал, символизировало Предвечного, Бесконечного, Безначального. Книга была Словом и сверкала искрящимся темно-красным пламенем. А над всем этим — Персонифицированное Присутствие, Око, Вечный, неусыпный, всемогущий, всезнающий Наблюдатель. Так стоял я в присутствии Отца, явившегося мне. Пока я стоял, я узнал все о Творениях Его, ибо Дух вошел в меня. Но не окончательно, так как испытание еще не подошло.

Неделями оставался я в Священном Месте и не выходил ради еды или питья — Дух полностью поддерживал меня. В день Великого Покоя этому Духу надлежало войти; я должен быть в нем, а он во мне навсегда. Но в этом испытании у меня не было ни руководителя, ни правил — ничего кроме моей собственной силы, накопленной в веках. Даже Дух должен был скрыться на время этого испытания.

Действительно, в этом был вопрос, и встав однажды утром, я понял, что тот день решит, обрету ли я Жизнь Вечную, буду ли я с Духом или меня ждет вторая смерть. Я отправился в дикие горы в сопровождении лишь домашнего животного, похожего на олененка, ходившего со мной повсюду. На лугу у лесной горы я нарисовал посохом символ, он мгновенно зажегся красным огнем, который трепетал, поднимаясь и опадая, непрерывный и постоянный. Я был внутри него, а олененок пасся на лугу. После того, как я начертил символ, Доброе Существо, с которым меня познакомил Мол-Ланг, явилось ко мне и много говорило со мной, а я с ним. Оно сказало:

— Смотри! Наступает время, когда я, должно буду оставить тебя, хотя я, сделало бы все для тебя, но никто не может ни выдержать страшное испытание за другого, ни помочь ему в критический момент. Однако я, говорю тебе, что я, верю в твою победу, ибо ты был знаком мне на протяжении многих веков. Но вот наступает то испытание, когда откроется все твое прошлое, каждый день прожитых тобою жизней, и они вынесут приговор: станешь ли ты совершенным и тогда имя твое будет Филос, или потерпишь неудачу и снова должен будешь познавать всю горечь жизни в течение многих грядущих веков. Отец говорит через Духа: «.. за всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день суда» [99]. Насколько же больше ответственность за поступки? Я молча слушал, размышляя: какая же запись в летописях моих жизней могла свидетельствовать против меня? Это могло быть зло или добро, либо, что всего хуже, — то «теплое» состояние, не приемлемое для Духа, который требует, чтобы человек был «холоден или горяч» [100].

— Не бойся, — сказал Овиас, — ты жил не зря. Не жди никаких записей о себе. Знай следующее: Христос-Дух, который осеняет Будду и всех величайших на Земле, воплощаясь в каждом, — Он, а не они, является Сыном Божьим; лишь соединившись с Ним, они также становятся Его Сынами. Если ты сделал эти принципы, заложенные Христом, утком и основой своего характера, тебе нечего бояться. Ибо такая ткань прочна, и именно ее имел в виду Иисус, когда говорил и говорит поныне, ибо Он есть Безвременный: «…се, Я с вами во все дни до скончания века» [101].

Ни один отдельный поступок не послужит тебе обвинением, ибо все они, равно как великие и малые мысли и слова из всех твоих многочисленных воплощений — все это сформировало твой характер. Сплетен ли он из нитей Христа и проявлены ли в тебе черты Божественной личности Иисуса и просветленного Будды, Зороастра, Моисея, Ману и других Спасителей? Если таково твое облачение, то ты победишь. Но если ткань не будет такой, о, ты потерпишь поражение, и даже я, не смогу спасти тебя. Я, ухожу. Будь же мужествен, и да пребудет с тобой Утешитель. Мир тебе.

Весь тот день я простоял там, не чувствуя усталости. Наступила ночь. Около полуночи мой олененок испуганно вскрикнул и скачками помчался ко мне. Когда он приблизился, я предупредил его из пламени, и он остался стоять снаружи, дрожа от страха. Я же не увидел ничего, что могло бы вызвать его тревогу, кроме Мол-Ланга, спускавшегося вниз, к очерченному мной знаку, внутри которого я стоял. Не долго думая, он, казалось, уже готов был пересечь линию огня. Он-то мог бы сделать это, но, вспомнив о своем рискованном положении, я сказал:

— Стой! Если ты Мол-Ланг, тогда приблизься. Но если ты просто искуситель, то горе тебе, коли решишься пересечь линию, ибо накажет тебя так, как может наказать только бессмертный.

Искуситель не подошел, а изменил свой внешний вид, то есть перестал выглядеть Мол-Лангом, и произнес:

— Если ты недоступен для меня под защитой своего возлюбленного наставника, которого ты на самом деле не знал, ты победил смерть и грех. У меня нет власти над тобой, и ты свободно можешь войти в жизнь вечную, где не будет больше воплощений. Я ухожу.