Фредерик Оливер - Гражданин двух планет

Иисус, Великий Учитель, взял на себя все, когда мы, уставшие, просили его. Но мы, совершая эти преступления, блуждали во тьме. И древо наших жизней росло болезненным во тьме души, с бледными листьями, чахлыми цветами, гнилыми плодами. Окружающим мы могли казаться праведными, уста наши могли даже восклицать: «Господи! Господи!» Но, если в делах своих мы не знали Его, то наше древо жизни вырастало, покрытое красивой корой, но с гнилой сердцевиной. Поэтому даже после того, как Иисус принял на себя грехи наши и мы обратились к нему, нам, тем не менее, видно, что древо нашего характера бледное, чахлое, всего с несколькими листьями, стоит без плодов под светом Божественной кармы.

Будем ли мы трудиться, чтобы листья зазеленели, а плоды умножились без числа? Если последуем за Христом, то да, ибо Он всегда говорил на языке, внятном тем, кто имеет уши, чтобы слышать: лишь те, кто исполняет закон Отца, Божественную ВОЛЮ, могут надеяться на спасение. Он снимет наше бремя, станет нашим заступником и искупителем, но мы сами должны исправить ошибки с помощью той силы, которую Он дает. Каждый из нас должен принять свой крест и следовать за Христом, а Он — Добрый Пастырь приведет нас Домой, в те прекрасные выси, где нет ни смерти, ни греха, ни страдания, ни разлуки. В Нем каждый из нас обретает время, силу, возможность к исправлению после того, как Он даровал нам искупление и указал путь. Он и есть этот Путь. А мы, открыв Ему дом свой, делаем Путем свою жизнь.

Нельзя пойти домой, пока во Христе мы не станем своим собственным Путем. Если бы существовал иной путь, я сказал бы о нем, ибо я пришел перед вторым пришествием Христа. Оно близко. Бодрствуйте, чтобы ночь не застала вас врасплох. Не думайте, что я не знал Христа, когда воплощался Цельмом или Пирсоном. Но знать Его, служа Ему на словах, — это одно; знать Его, прожив жизнь так, как Он указывал, — совсем другое. И прожив так, я говорю: «Будьте же исполнители слова, а не слышатели только».

Когда много лет назад, покидая Венеру, я расставался с Фирис, она была светлой красивой девушкой в самом расцвете юности, отмеченной божественным духовным величием, какое характерно для высшей расы, достигшей совершенной Человеческой ступени. Теперь ее еще более украшала зрелость уже сформировавшейся женственности, цветение которой не прекращается на Венере с возрастом. Ведь здесь животная душа подчинена, здесь отсутствуют излишества, нетерпимость, а также то лихорадочное стремление к недостижимому, которым отмечены «дети большего роста», пребывающие на человеческо — животном плане современной Земли.

Темноволосая Фирис с глазами, сверкающими, как звезды, та, что и раньше была для меня больше, чем просто девушкой, ставшая божественно прекрасной женщиной, стояла вновь передо мной. Я опять любовался величавостью ее облика, ощущая исходившую от нее спокойную силу, которая напомнила мне о первой встрече с Мол-Лангом. Как в искусно сделанной оправе светится прекрасный драгоценный камень, так в обрамлении этой торжественной, совершенной красоты сияло ее нежное, чистое Я, чистый дух, который в Фирис был божественным, хотя и не утратившим ни одной из человеческих черт. Подобное же сочетание сделало Иисуса столь дорогим для людей Земли, ибо в нем был дух совершенного Человека, а животное начало — природа человека земного — лишь подчиненно служило ему.

Итак, встретив эту чистую и прекрасную женщину вновь, я испытал робость. В тот же миг прилив воспоминаний прошлых лет захлестнул мою душу, наполнив ее благоговением. На Земле я мог вспоминать о Фирис лишь временами, когда мной управляла гесперианская астральная природа. Но в последние годы — годы служения она редко посещала меня.

Чаще всего Фирис представлялась мне только как идеал, я пытался наделить Элизабет его чертами и мучился, если это не получалось.

С изумлением и восторгом смотрел я теперь на Фирис, и мне не показалось странным, когда она поцеловала меня и прошептала: «Наконец-то ты снова дома». Глаза ее светились тихой радостью. Внутри у меня не было ни страсти, ни ложной сентиментальности — все это ушло вместе с суетой земных желаний.

Каким же родным и знакомым оказалось все здесь! В течение первых шести гесперианских месяцев [91]я почти ничем не занимался, лишь странствовал в своей психической форме, как по Елисейским полям, по этому звездному саду Гесперид. Во время прошлого посещения Геспера со мною рядом почти всегда были Мол-Ланг и Сохма. Но на этот раз Сохма занимался другими делами; Мол-Ланг также погрузился в увлекшую его работу по направлению и обучению человечества и его отдельных личностей, по оказанию помощи той части нашей расы, что еще оставалась на Земле.

Как правило, земные люди, получая эту помощь, не осознают посредничества великих душ, их благотворного влияния на человеческие дела и, совершая те или иные поступки, полагают, будто делают все сами. Увы, человечество Земли очень мало знает о том, что его направляют таким образом. Но ведь Отец наш наказывает своим оккультным ученикам вести за собой меньших братьев так же, как Он указал делать это Иисусу — одному из Сынов Света, высшему среди остальных, который стал воплощением Христа!

Возможно, человеческие поступки не направлялись и не направляются индивидуально, но существуют как правила, так и исключения. И, подобно тому, как на движение дробинок в стволе ружья оказывают влияние спереди и сзади другие свинцовые шарики, так и поступки одного человека зависят от поступков других, а поступки этих последних, в свою очередь, — от третьих, и так далее. Словом, очевидно, что воздействие оказывается на массу в целом, а каждый индивидуум в этой массе совершает свои поступки под бессознательным контролем того, что определяется как обстоятельства, судьба — неблагоприятная или благоприятная, но незыблемая, как канал ружейного ствола, по которому движется пуля. Иными словами, поступки человечества определяются тем, что может быть названо Всеобщей Кармой.

До тех пор, пока люди будут на ощупь блуждать во тьме, не зная об оккультных законах, — до тех пор будут они порождать неумолимую карму. Это — судьба, сотканная самим человеком, нарушающим законы Творца, и неизбежно следующая за ним из жизни в жизнь, из воплощения в воплощение. Даже Мол-Ланг, прежде чем совершил переход и столетие назад одержал победу в последнем испытании (через которое мне вскоре предстояло пройти), шел, управляемый великой Всеобщей Кармой. Но, сдав этот сложнейший экзамен, вместо конечной жизни он обрел жизнь вечную и стал сам себе законом. И тогда, освободившись от кармы, вернулся, чтобы служить тем, кто еще был скован обстоятельствами.