Алексей Ситников - Karmalogic

Известный испанский нейрофизиолог X. Дельгадо утверждал: « Счастье человека — понятие относительное, зависящее в равной мере как от окружающей нас действительности, так и от того, как мы ее интерпретируем. Понимание психических механизмов облегчит поиски счастья и уменьшит ненужные страдания людей» [1016] Дельгадо Х. Мозг и сознание; пер. с англ. — М.: Мир, 1971. . С точки зрения биологии, одной из характеристик счастья может быть состояние, при котором у человека или животного имеются средства и механизмы для удовлетворения всех потребностей организма (либо большая их часть уже удовлетворена). В процессе индивидуального развития и жизнедеятельности потребности у человека возникают, дополняются либо сменяются одни другими. В итоге у каждого возникает свой личный образ счастья, т. е. та ситуация, когда все потребности будут удовлетворены. Для одних счастье символизируют материальные блага, для других — свобода от социального давления, для третьих — осознание своей пользы обществу. Так или иначе, все эти желания вытекают из заложенных в нас потребностей. Именно они являются той побудительной силой, которая приводит нас в действие.

«Если когда-нибудь, гоняясь за счастьем, вы найдете его, вы, подобно старухе, искавшей свои очки, обнаружите, что счастье было все время у вас на носу».

Дурак спит, а счастье у него в головах лежит

На основе потребности формируется мотивация. В самом первом приближении, мотивация, согласно определению академика П. В. Симонова, это механизм активации памяти о способах удовлетворения потребности [1017] Симонов П. В. Высшая нервная деятельность человека. Мотивационно-эмоциональные аспекты. — М.: Наука, 1975. . Удовлетворение любой существующей в организме потребности всегда сопровождается эмоцией. Эмоции являются регулирующим механизмом, который способствует извлечению из памяти сведений об имеющихся в организме ресурсах для удовлетворения потребности. Несовпадение или неполное совпадение результата с ожидаемым вызывает недовольство, которое побуждает животное или человека либо применить другой алгоритм решения, либо внести изменения в программу своих действий. Но если полученный результат совпал с ожидаемым, возникают положительные эмоции, которые становятся сигналом для закрепления нового фиксированного комплекса действий в памяти [1018] Жуков Д. А. Биология поведения: гуморальные механизмы. — СПб.: Речь, 2007. .

Знаменитый американский психолог конца XIX — начала XX века, один из основателей философии прагматизма Уильям Джемс обосновал концепцию, согласно которой есть обратная связь между привычными действиями и эмоциями, которые их вызывают [1019] Джеймс У. Воля к вере; пер. с англ.; сост. Л. В. Блинников, А. П. Поляков. — М.: Республика, 1997. . Так, например, если вера побуждает людей совершать регулярные ежедневные молитвы, то повторение этих молитв усиливает веру человека или даже способно настроить неверующего человека на религиозное восприятие мира и облегчить принятие им веры. Отсюда, кстати, и знаменитый американский совет «keep smiling», т. е. всегда улыбайся: если человек в хорошем настроении, всегда улыбается, тогда, сознательно настраиваясь на улыбку, ты создаешь себе хорошее настроение невзирая на обстоятельства.

«Если хочешь быть счастливым, будь им».

Кто за счастье берется, тому оно и достается

В классической философии понятие позитивного имеет два дополнительных смысла, кроме общеупотребимого. Они помогают лучше понять, как работает закономерность, зафиксированная Джемсом.

Гегель назвал одну из своих ранних работ «О позитивности христианской религии» [1020] Гегель Г. В. Ф. Позитивность христианской религии. / Гегель Г. В. Ф. Работы разных лет: в 2 т. — Т. 1. — М.: Мысль, 1972. , сообразно с главной идеей — христианство является позитивным в смысле его сознательной принудительности, т. е. «позитивности», которую религиозный дух проявляет по отношению к изменчивым жизненным обстоятельствам, в отличие от религии естественной, которая подстраивается под эти обстоятельства. Христианство позитивно меняет человека по готовому образцу, тогда как естественная религия допускает избыточную вариативность. То есть позитивность является сознательно достигаемым качеством, которое требует дисциплины и волевых усилий при достижении ценности, в которую мы верим.

Другое понимание позитивности предложил французский философ первой половины XIX века, основатель социологии (он предложил сам термин «социология») Огюст Конт, который под позитивностью понимал подтвержденность теории фактами. Термин «позитивный» он применял к знаниям и четко разделял позитивные, то есть эмпирически подтвержденные, подлинные знания и знания, не подтвержденные опытом, а следовательно, с точки зрения науки сомнительные — например метафизические и религиозные [1021] Конт О. Дух позитивной философии. (Слово о положительном мышлении); пер. с фр. И. А. Шапиро. — Ростов н/Д: Феникс, 2003. .

Как видно, это два почти противоположных понимания позитивности, однако общим является то, что позитивность утверждается благодаря человеческим действиям: или же вопреки фактам, или опираясь на них, человек выстраивает свой мир уверенности. Главное — человек не идет на поводу у обстоятельств, не ищет невозможного, а расширяет поле своих возможностей.

«Мы считаем самоочевидными следующие истины: что все люди сотворены равными; что они наделены своим Создателем определенными неотчуждаемыми правами, среди которых право на жизнь, свободу и стремление к счастью».

Наше счастье в наших руках

Историки французской школы «Анналов» утверждали, что, несмотря на трудные жизненные условия, человек эпохи Средневековья был не менее счастлив, чем наш современник [1022] Гуревич А. Я. Норвежское общество в раннее Средневековье. — М., 1977. — С. 134. . Средневековый человек трепетал перед Богом, дьяволом, чумой, неурожаем и гневом сеньора. Средняя продолжительность жизни тогда была в два раза меньше современной, питание во много раз хуже, а медицина для обычного горожанина и вовсе была недоступна. Но люди жили, любили, рожали детей, совершали великие открытия и одерживали славные победы. Как им это удавалось?

Один из механизмов психологической устойчивости средневекового общества раскрыл великий русский историк и литературовед Михаил Бахтин, разработавший концепцию смеховой или карнавальной культуры. Возможность погрузиться в атмосферу счастья средневековому человеку давал карнавал — безудержный праздник, разрывавший череду серых будней. Через карнавальный смех шло освобождение: «Карнавальный смех, во-первых, всенароден (всенародность, как мы говорили уже, принадлежит к самой природе карнавала), смеются все, это — смех на миру; во-вторых, он универсален, он направлен на все и на всех (в том числе и на самих участников карнавала), весь мир представляется смешным, воспринимается и постигается в своем смеховом аспекте, в своей веселой относительности; в-третьих, наконец, этот смех амбивалентен: он веселый, ликующий и — одновременно — насмешливый, высмеивающий, он и отрицает и утверждает, и хоронит и возрождает. Таков карнавальный смех», — писал Михаил Бахтин [1023] Бахтин М. М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса. — М., 1990; Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. — М., 1979; Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики. — М., 1975. .