Игорь Олен - Лоскутная философия. Идефикции

Вспомнить мораль – я жуток. Но это ложь. Ведь цель: превзойдя « сей мир », впасть в новый, где Суламифи, Грайи, Венеры дивны не этикой и ей верной эстетикой, а проектом Бога.

Чтó мнят прекрасным, в истине страшно; чтó мнят нормальным – в истине грешно. Вы некрасивы? Люди не правы, мысля вас фоном при Нефертити. Лишь потесни мораль – и ты сразу нимфа, фея, богиня!

Ибо зачем мы? Глянь на младенцев: девочка кроха – вульва огромна. Девочка в Боге только вагина. То же и мальчик – разве что фаллос. Прочее – мóрок, как бы надстройка. Это признавши, станем как боги. В древности секта жриц-проституток в храмах Кибелы яро шептала: «Фаллос, войди в меня! Я разверстая!» – и мир таял.

84.

Мы сверх суждений, к нам относимых.

85.

Люди мнят правдой только чтó пережили. Не пережитое им как ложь. Отсюда им нет эдема, ни первородного преступления, ни Христа нет с Истиной. Что же есть для них? Церковь, власть, здравомыслие, тупость, лень, гарри-поттерство, мишура и, в конце концов, смерть. Смерть вечная. Ведь не то что Христа с « вечной жизнью », но даже Ницше люди мнят чокнутым, звавшим к «вечному возвращению».

86.

Сослагательность.Реализм, увлекающий мир в бездну, в крик кричит, что история, мол, не ведает сослагательной яви. Это неправильно. Надо чувствовать, мыслить, жить в сослагательном наклонении.

Сослагательность есть континуум, искорёженный разумом. Сослагательность есть реальней всякой истории потому хотя б, что в ней нужное. В ней – тот дух Христа, где убогие счастливы и где волк и ягнёнок будут жить вместе (Ис. 11, 6). Так. Или – или…

Ну, а отсюда тест христианам, и тест коварный: либо Христос обман – либо « мир сей », взросший разумно, без сослагательств.

87.

М-Ж полярность. Мир грехопадный – это мир ценностей как мир домыслов о «добре» и о «зле», где владычит разум с дочерью этикой. Данный мир создал М (мужчина). И вся культура рубенс-ван даммов в целом мужская. Ж – дочь эдема, женскому ближе прежний Бог. Но мужчина сменил богов; вместо Гей стали Зевсы, а вместо Евы – Пигмалионы, что обратили мёртвую глину, как утверждают, в женщину.

Фрейд считал, Ж завидует пенису и ему подражает «недо-мужчиной», хочет того же, что и мужчина. Нет отнюдь. Она хочет назад, в эдем, хочет вбить гордый фрейдовский «пенис» в почвы поглубже, чтоб, в свою очередь, претворять не умыслы, но любовь, претворять не мужской грехопадный тип человечества, но тип райский. Пол не в паху у нас, он в сознании. «Эрогенная зона женщины – её мозг», Минелли.

Сгинул лик Евы – сделался образ, созданный мнением о прекрасном, названный «woman»…

Не об Адаме речь, тыщу лет вырубавшем рай; не о внуках его, столь древних, что стали мифом. Их грехопадный пыл свёлся в скепсис, в мудрый цинизм о женщинах: могут только рожать, сношаться, делать что велено. По исламу Ж как бы «тень мужчины». Ницше изрёк в сердцах, что Ж «кошки» и что у них, мол, «женский маразм» во всём. Шопенгауэр вторил: Ж суть «гусыни». Ж – смерть разумному, говорят философы, гроб мышлению, тормоз мысли; Ж манят в дикость, будучи свалкою всех страстей. М благий – Ж нечестива. Место ей, типа, лишь в гинекее или в гареме, за занавеской. Пусть бы являлась влить в себя семя – и исчезала. Встарь на соборе (585 г. Р. Х.) спорили, «человек» ли Ж. Наивысшая ложь мужского – принципы и доктрины – учат:

Ж есть ближайшее для М «злое».

М зиждит «космос» («строй» и «порядок») – Ж ладит «хаос», или «расстройство».

М положителен, добр, культурен – Ж негативна, зла и дика.

М светел, супер-активен – Ж неактивна и несветла, туманна.

М прогрессивен – Ж регрессивна.

Женское, М считает, празднует пагубных, разрушительных, злых аморфных мерклых богинь, настроенных против «доброго», «прогрессивного», «светлого». Порождает чудовищ Гея (Теллус); хеттская Ма пьёт кровь; Кибела тимпанит в оргиях; Кали требует человеческих жертв; а Áнгрбода – матерь монстров. Дéвана ест отца, став львицей.

Ж угрожает – М с ним воюет, так, что он Еву-«Жизнь», – безмерную неохватную Жизнь, – свёл в трубку, чтобы использовать. Вульвы с чётким параметром в стиле Барби – вот идеальный пенисный мир. Жизнь-трубка для познавательных частых фрикций – вот весь М-«космос», «строй» и «порядок». «Добрый» М, оскоблив эдем бритвой домыслов, возомнил стружку «хаосом» и винит в том женщин. Он вместо рая выстроил дом, где пьёт, одурев от рассудочных дел своих.

В женском М видит хаос. Это мужскими «светлыми» мыслями Ж изолганы. М-идеями исказился мир, ибо Ж, став рабыней М, порождает плоть в лад идеям. М очень долго, тысячелетия, браковал ген рая ради подобного его смыслам, сделав Венер: Милосских, а равно Книдских. Рай назван хаосом, зло – добром, негатив – позитивом, истина – ложью, прелесть – уродством. М есть враг райского. В мире М всё есть ложь. Зло для М – для Ж доброе. Ложь для М – для Ж истина. М для Ж значит смерть.

Достаточно. М разводит Милосских, Ж в ответ – Виллендорфских 2 2 Виллендорфская Венера, статуэтка 26 тысячелетия до Р. Х., хтоническая богиня, женщина круглых форм. дев, нужных Богу и раю, а не мужским сюжетам.

88.

Так как мораль – свод правил, то нудит видеть, лишь чтó позволит. Вывод: моральный мир – неполный, он только часть вселенной. Много в моральный мир не вошло: в нём даже любовь моральна, – стало быть, неполна . И вправду, разве полна любовь с нравственным «добрым» некто, ведь в этом случае отсеклось запретное, что сочлось безнравственным. А его что, грех любить? Нет, не грех, но в пользу. Далее спросим: может неполная, ограниченная любовь-соитие сеять полную безграничную жизнь? Не может.

Вот потому-то мы умираем. Эрос, суммируем, ключ не только к целостной жизни, но также к Жизни как таковой. Фильтр в эросе, вроде этики, возбранил бессмертие. Имморальность же – гид в безбрежность мер и возможностей.

89.

В книге – нудные, скрупулёзные, в русле странных задач наррации с препирательствами с самим собой, с миром, с обществом, также с Богом, с Кем я, наверное, разбираюсь с юности и теперь достиг вех критичных. Кой прок в словах, твердят, в самоедстве? что спорить с Богом? надо быть цельным, надо в реальность-де; человек ведь творец, ура! нужно действовать! скажем, в книге пиарить кошко-корм «Вискас», тени от «Avon» либо идеи: Рассела, церкви, Трампа, едросов.

Проще, конечно, взяв свечку в храме, яро креститься, веруя не в Христа, – в себя, хорошего. Проще, жуля в политике и ловча в экономике, прилагая к ней тайный свой интерес, орать, что, мол, рьяно служишь «народу», кой всегда только фон, органика в твой розарий, если уж честно. Проще, стеная: «Пусть я умру, народ, но Россия вечна!», – знать, что умрёшь-таки в неком частном комфортном лондоне (а не в общей мгле), заработанном ловким промыслом.