Кристина Рой - Мечтатели

У Хратского дрожали колени. Поставив перед ним еду, жена поспешно вышла. В окно он увидел, что она побежала к мельнице. «Он готов скорее умереть, чтобы люди не узнали, что ты с ним сделал…» – звучало в его ушах.Хратский всегда был гордым человеком, но теперь вся его гордость исчезла. Ужас и страх проникли в его сердце. Немного посидев в пустом доме, он встал, решив пойти посмотреть, что он сделал со Степаном. Он также хотел узнать, действительно ли Степан был при смерти.

Когда он вошёл к Блашко, Степану как раз делали холодные компрессы. Тело его страшно распухло от жестоких ударов. До конца жизни Хратский не мог забыть ужасный вид этих ран, скорбный взгляд Марьюшки, который она бросила на него, и голос сына, шептавшего: «Не плачьте, матушка!«

– Ах, Степанко! – проговорила мать, – как только мог ты его так рассердить?

– Жаль мне, мама, что он так разгорячился. Он хотел, чтобы я отрёкся от истины, но я этого сделать не мог.

– Тебе очень больно, сынок?

– Да, больно, мама, но ведь Христос тоже за меня терпел в доме первосвященника. И мне ли воздать Ему неверностью? Нет, никогда! Скорее я бы согласился претерпеть смертные муки, нежели отречься от Него. Но, мама, и вы все, не сердитесь на отца: он не знал, что делал, и я ему всё простил.

Никогда не забудет этих слов Хратский. Он молча вышел, никто его не удерживал… Хратский чувствовал, что все его там презирают, и сознавал, что они были правы. Теперь он убедился, что Степан действительно был близок к смерти. Но если сын его и не умрёт, всё равно он совершил непоправимое зло. И при всём том Степан простил ему и молился за него, подобно Спасителю, который молился за Своих врагов. Он рассердился на сына с той минуты, когда тот сказал ему истину. Степан говорил, что человек, примирённый с Богом и омытый кровию Христа, может жить, любить, прощать, даже умереть так, как

Спаситель. И всего этого человек может достигнуть, потому что Господь даёт ему Духа Святого, Который укрепляет и научает его.

Теперь Степан доказал это отцу. Жить по завету Иисуса Христа ему дома не позволяли, и теперь он страдает, любит и прощает, даже, может быть, умрёт. Хратский убедился, что Дух Божий был в его сыне, а в этом и заключалась его «новая вера», которой так боялись в Дубравке.

В тот же день Хратский поехал к доктору и всё рассказал ему. Доктор был пожилым человеком, сам нередко выпивал лишнюю рюмку и потому понял Хратского. Осмотрев Степана, он покачал головой.

Как, однако, вы его могли так избить? Не понимаю, почему он не защищался?

– Он не мог защищаться, – угрюмо ответил Хратский. – Он был привязан к столбу.

– Это неслыханное дело! И, судя по терпению, он предобрый парень…

– Добрее его нет, – подтвердил Хратский.

Увидев пред собою жалкое, побледневшее лицо Хратского и слёзы у него на глазах, доктор больше ничего не спросил его.

8. ВЕСНА ИДЁТ

Трое суток находился Степан между жизнью и смертью. Он потерял много крови; ко всему этому ещё простудился, а раны его сильно воспалились. Вместе с царём Давидом он мог сказать: «Один только шаг между мною и смертью». Очень медленно возвращалась жизнь к Степану. Как только Хратский узнал, что сыну стало лучше, он уехал продавать фрукты. Дома его никто не удерживал. С его отъездом все как-то облегчённо вздохнули, да он и сам чувствовал, что стеснял всех своим присутствием.

Ещё неделю Степан был у Блашко. Мать каждый день ходила туда. Когда его перевезли домой, она заботилась о нём, как только могла, стараясь по взгляду угадать его желания. Когда к нему начал возвращаться аппетит, она ничего не жалела, давая ему всё самое вкусное. Ему больше не мешали читать

Слово Божие. Если он читал, домашние на цыпочках проходили через его комнату. Особенно оберегала его покой Бетка. Раньше она не любила, если её дети разговаривали со Степаном, и сердилась, когда он заучивал с ними стихи из Слова Божия. Теперь же она сама каждое утро приводила к нему детей, чтобы Степану не было скучно. Этим она хотела доставить ему удовольствие, стараясь таким путём загладить зло, которое она причинила ему.

В это время к Хратским переселилась бабушка Степана со стороны матери. До этого она жила у сына, но невестка относилась к ней плохо, и Хратская решила взять её к себе. Она почти не видела Степана в детстве, и теперь сильно привязалась к нему, также как и старик Хратский. Долгие годы Бог вёл её тернистым путём, пока не смирил её гордое сердце.

Когда Степан немного окреп, друзья по вечерам начали собираться в его комнате, чтобы вместе читать Слово Божие. Он им объяснял прочитанное. Иногда он так чудно делал это, как будто ему дано было заглянуть за завесу вечности, и всё чудное, всё возвышенное, что он там видел, он теперь передавал своим слушателям. Друзья жадно ловили его слова, а бабушка подсаживалась с прялкой совсем близко к постели больного, чтобы не пропустить ни одного его слова. Каждое слово Степана падало, как зерно, на добрую почву.

Приходил сюда и Блашко с детьми. Он больше не спорил со Степаном, видя, что вера молодого человека крепче его собственной праведности. Блашко теперь ценил и с жадностью слушал каждое слово Степана. Он также уверовал в Иисуса Христа и получил прощение грехов, убедившись, что человек должен это сделать, живя ещё на земле.

Мать Бетки, Петровичка, стала вместе с невесткой посещать больного, скоро они также присоединились к собранию. Затем стал приходить на эти чтения и дядя Бетки. С Петром Крачинским всегда приходил Павел Петран. Петру удалось, наконец, уговорить и мать приходить на эти чтения. Блашко приводил своего родственника, тоже мельника, с дочерью Сузкой. Так незаметно вся комната больного вечерами наполнялась слушателями, жаждущими чтения Слова Божия.

Все присутствующие знали причину болезни Степана, но никто не заговаривал об этом. Они не могли понять Степана, но уважали его. Степан открыто и безбоязненно указывал всем присутствующим на их греховную жизнь, сравнивая её с заповедями Божиими, вынуждая их тем самым сознаваться в грехах.

Когда Степан первый раз после болезни пришёл к общему столу, вся семья несказанно обрадовалась этому. Все были рады, что здоровье Степана пошло на поправку. Но Степан видел и чувствовал, для кого из друзей его выздоровление было настоящим праздником. Он часто видел пред собою лучезарные глаза, сиявшие счастьем.

Когда Степан первый раз вышел в сад, весеннее солнце уже начинало греть землю: на льду появились проталины, снег понемногу исчезал с полей, в воздухе щебетали птички. Во всём замечалось приближение весны. Целая зима в его молодой жизни прошла в болезни и страдании! Не напрасно ли было потеряно это время? Хратский был уже дома, но с сыном, кроме краткого приветствия, ещё не говорил.