Лев Лебедев - Великороссия: жизненный путь

Большое распространение получают рисованные и типографски печатные изображения Рая, Небесного «вертограда» и Нового Иерусалима. Москва в это время — единственный город России, который в развитии достиг полного круга (а круг — символ вечности). Утверждается обычай совершать в Вербное воскресение торжественные крестные ходы из Кремля в храм Василия Блаженного, к приделу Входа Господня в Иерусалим при огромном скоплении народа на Красной площади, что даже по отзывам иностранцев означало для русских образ входа верных в Царство Небесное. Так что Красная площадь окончательно обретает значение как бы храма без стен (под открытым небом), что соответствует Апокалипсису, где Иоанн Богослов говорит, что «храма (он) не видел у них» (жителей Иерусалима небесного), ибо храм для них — Сам Господь Бог и Агнец (то есть Христос). Впрочем в иных местах Апокалипсиса описывается именно некий таинственный «храм», отверзаюшийся «на небе» и служение, происходящее в нём, что удивительно соответствует алтарю православного храма земного. Поэтому образом этого «храма небесного» становится собор Покровский (он же Троицкий, он же Василия Блаженного). Во всём этом было нечто такое, что делало не Россию, а Москву, как город великого православного Государя, «Третьим Римом» и «Новым Иерусалимом». Но до времени этого не замечали.

Восточное духовенство, приезжая в Москву, настойчиво говорило Алексею Михайловичу, что он «второй Константин», Царь всех Православных народов и ему надлежит освободить их всех от владычества турок и воцариться не только в России, но на всём Православном Востоке и в Греции! Говорилось также немало о том, что Россия — преемница и древнего Византийского царства и духовно — Святой Земли Палестины, поскольку под державою Православного Государя здесь невиданно расцвели Православная Вера и благочестие. И Государь Алексей Михайлович всерьёз начал думать о возможности освобождения Греции, Балкан, Палестины, иных Православных земель, дабы стать их Царём, то есть Царём не Российского только, но — всемірного Православного царства! На пути к этой цели была одна, казавшаяся очень досадной, загвоздка. Богослужение Российской Церкви в некоторых особенностях, а также русские богослужебные тексты в некоторых местах значительно расходились с тем, что было давно принято в Греции и на всём Православном Востоке. Об этом Царю часто говорили («зазирали») почти все иерархи, приезжавшие с Востока. Так возникла необходимость привести русские богослужебные книги и чины в соответствие с греческими. Впрочем, и ранее исправлялись уже не раз русские церковные обряды и книги, так как с течением времени в них попадали ошибки неправильности, несуразности.

Нужно было, естественно, привести в должный порядок и внутреннюю жизнь самого государства Российского (прежде чем мечтать о міровом государстве). В этой области жизни тоже было далеко не всё ладно и правильно. Огромных размеров достигло тогда всяческое самоуправство и злоупотребления приказных чиновников (дьяков) и судей. Боярин Морозов и главный судья Плещеев со своими подручными обирали и притесняли посадских людей без зазрения совести. Законы в России были известны лишь малому кругу приказных чиновников. Списки Судебников XV и XVI веков, а особенно — Кормчие книги были великой редкостью. Этим пользовались приказные и судейские, вымогая у людей всевозможные взятки, творя волокиту в делах, толкуя законы, одним им известные, как угодно, в зависимости от мзды, получаемой с тех, кто вынужден был обращаться к суду для защиты прав и имений. Вероятно, тогда и возникла пословица: «закон, что дышло, куда повернул, туда и вышло». Кроме того, за сто лет накопилось много таких вопросов, разрешить которые можно было только с помощью новых законов. Доведенные до предела терпения москвичи в 1648 г. подняли бунт, требуя казни Морозова и иных лихоимцев. Алексей Михайлович Морозова спас, отправив в ссылку на Белоозеро. Но Плещеева и других бояр и дьяков бунтовщики убили и много богатых дворов разграбили на Москве.

В том же году волна возмущений и бунтов прокатилась по многим другим городам России. Силою войск они были подавлены. Но для Государя было понятно, что нужно составить новый свод законов. Их готовил князь боярин Одоевский и приняты они были на большом Земском Соборе 1649 г., получив название Уложения. Оно было отпечатано в типографии по тем временам большим тиражом и разослано по городам России. Сие Уложение было в пользу посадских людей и купцов, но во многом противоречило нуждам Церкви, боярства и простого крестьянства. Церковь лишилась права приобретать новые земли, создавался особый государев Монастырский приказ, ведавший, в частности, судебными делами духовенства и церковных людей. Для крестьян отменялись «урочные лета» розыска беглых, каковых можно было теперь искать пожизненно. В итоге крестьяне в немалом числе побежали на Дон. Но там к тому времени многое изменилось. Коренные казаки («домовитые») пришлых к себе в казачество не принимали и заниматься земледелием не разрешали. Это пришлое «голутвенное» население (голытьба) оказалось безправным и нищим, что потом подтолкнуло его к участию в бунте С. Разина. В 1650 г. сильные бунты произошли в Новгороде и Пскове, так что самому Государю с войсками пришлось пойти на их усмирение. Однако кровопролития не случилось в связи с мудрыми, точными действиями друга Царя Новгородского митрополита Никона, о котором особая речь! В 1662 г. разразились «медные» бунты из-за быстрого обезценения новых медных денег и возникшей сильной дороговизны. В 1663 г. эти деньги были запрещены. К этому нужно прибавить страшную эпидемию чумы 1654-1655 г.г., уносившую сотни тысяч жизней, разорявшую и без того разоряемое крестьянство. Вот тогда-то как бы «на помощь» ему приходит торговля хлебом. Особенно поощряют её иностранцы, охотно скупающие добротный и недорогой русский хлеб. Помещики и крестьяне начинают стремиться к производству хлебов на продажу. Начинает слагаться общероссийский рынок. А сие означает не что иное, как потерю в значительной части крестьянства духовного, священного отношения к своим трудам на земле и замену его отношением новым, — получения прибыли. Тогда именно прибыль, деньги, достаток для многих становятся главной целью труда и жизни. Это потеря православного восприятия міра! Это начало раскола в самых глубинах, корнях Великороссийского общества. Разделение затрагивает не только крестьянскую массу, но и жителей городов. Бунты горожан и крестьян в XVII в. как раз и являются наиболее ярким проявлением этого скрытого духовного раскола, обнаруживая в части русских людей отношение к благам земным как к чему-то более ценному, чем христианские заповеди и послушание. Сущность дела в отходе значительных масс населения Великой России от устоев и міровоззрения Святой Руси и переход к устоям и сознанию, сходным с Западным образам мысли и жизни. Очень заметное западничество начинается также и в правящих классах бояр и дворян. Здесь многие тяготеют к западным формам быта, одежды, искусства. Всё это видят и Царь и «ревнители благочестия» и все православные люди. Поэтому все понимают необходимость каких-то срочных деяний, способных конец положить шатаниям и расколам, начав с исправления жизни церковной. Государь не спешит, как бы ждет человека, могущего крест этой работы, взяв на себя, понести.