Коллектив авторов Афоризмы - Большая книга мудрых притч со всего света

Противу мненья двух Лисе идти не можно;
Однако ж, так и сяк начав она вилять,
Заметила, что дядьке должно
Знать и политику, быть хитрого ума,
Короче: какова сама.
За нею тот и тот свой голос подавали,
И все они, хотя себя не называли,
Но ясно намекали,
Что в дядьки лучше их уж некого избрать:
Советы и везде почти на эту стать.
– Позволено ль и мне сказать четыре слова? —
Собака наконец свой голос подала. —
Политики, войны нет следствия другого,
Как много шума, много зла.
Но славен добрый царь коварством ли и кровью?
Как подданных своих составит счастье он?
Как будет их отцом? Чем утвердит свой трон?
Любовью.

Вот таинство, вот ключ к высокой и святой
Науке доброго правленья!

Кто ж принцу лучшие подаст в ней наставленья?
Никто, как сам отец!
Тигр смотрит как шальной,
Медведь, другие тож, а Лев, от умиленья
Заплакав, бросился Собаку обнимать.
– Почто, – сказал, – давно не мог тебя я знать?
О добрый зверь! Тебе вручаю
Я счастие мое и подданных моих;
Будь сыну моему наставником! Я знаю,
Сколь пагубны льстецы: укрой его от них,
Укрой и от меня – в твоей он полной воле.
Собака от царя идет с дитятей в поле,
Лелеет, пестует и учит между тем.

Урок был первый тот, что он Щенок, не Львенок,
И в дальнем с ним родстве. Проходит день за днем,
Уже питомец не ребенок,
Уже наставник с ним обходит все страны,
Которые в удел отцу его даны;
И Львенок в первый раз узнал насильство власти,
Народов нищету, зверей худые страсти:
Лиса ест кроликов, а Волк душит овец,
Оленя давит Барс; повсюду, наконец,
Могучие богаты,
Бессильные от них кряхтят,
Быки работают без платы,
А Обезьяну золотят.
Лев молодой дрожит от гнева.
– Наставник, – он сказал, – подобные дела Доходят ли когда до сведенья царева?
Ах, сколько бедствий, сколько зла!
– Как могут доходить? – Собака отвечает. —
Его одна толпа счастливцев окружает,
А им не до того; а те, кого съедят,
Не говорят.
И так наш Львеночек, без дальних размышлений
О том, в чем доброту и мудрость ставит свет,
И добр стал, и умен; но в этом дива нет:

Пример и опытность полезней наставлений.

Он, в доброй школе той взрастая, получил
Рассудок, мудрость, крепость тела;
Однако же еще не ведал, кто он был;
Но вот как случай сам о том ему открыл.
Однажды на пути Собака захотела
Взять отдых и легла под тению дерев.
Вдруг выскочил злой Тигр, разинул страшный зев
И прямо к ней, – но Лев,

Закрыв ее собою,
Взмахнул хвостом, затряс косматой головою,
Взревел – и Тигр уже растерзанный лежит!
Потом он в радости к наставнику бежит
И вопит:
– Победил! Благодарю судьбину!
Но я ль то был иль нет? Поверишь ли, отец,
Что в этот миг, когда твой близок был конец,
Я вдруг почувствовал и жар и силу львину;
Я точно… был как Лев!
– Ты точно Лев и есть, —
Наставник отвечал, облившися слезами. —
Готовься важную услышать, сын мой, весть:
Отныне… кончилось равенство между нами;
Ты царь мой! Поспешим с возвратом ко двору.
Я все употребил, что мог, тебе к добру;
Но ты… и радости и грусти мне причина!
Прости, о государь, невольно слезы лью…
Отечеству отца даю,
А сам… теряю сына!

Старик, лет в семьдесят, рыл яму и кряхтел.
Добро бы строить, – нет! – садить еще хотел!
А трое молодцов, зевая на работу,
Смеялися над ним.
– Какую же охоту
На старости Бог дал! —
Один из них сказал.
Другой прибавил:
– Что ж? Еще не опоздал!
Ковчег и большего терпенья стоил Ною.
– Смешон ты, дедушка, с надеждою пустою! —
Примолвил третий старику. —

Довольно, кажется, ты пожил на веку;
Когда ж тебе дождаться
Под тению твоей рябинки прохлаждаться?
Ровесникам твоим и настоящий час
Неверен;
А завтрем льстить себя оставь уже ты нас.
Совет довольно здрав, довольно и умерен
Для мудреца в шестнадцать лет!
– Поверьте мне, друзья, – старик сказал в ответ,
Что завтре ни мое, ни ваше;
Что парка бледная равно
Взирает на теченье наше.

От провидения нам ведать не дано,
Кому из нас оно судило
Последнему взглянуть
на ясное светило!

Не можете и вы надежны быть, как я,
Ниже на миг один… Работа же моя
Не мне, так детям пригодится;
Чувствительна душа и вчуже веселится.
Итак, вы видите, что мной уж собран плод,
Которым я могу теперь же наслаждаться
И завтре, может статься,
И далее… как знать – быть может, что и год.
Ах! Может быть и то, что ваш безумец хилый
Застанет месяца восход
Над вашей, розами усыпанной… могилой!
Старик предчувствовал: один, прельстясь песком —
Конечно, золотым, – уснул на дне морском;
Другой под миртами исчез в цветущи лета;
А третий – дворянин, за честь к отмщенью скор,
Войдя с приятелем в театре в легкий спор,
За креслы, помнится, убит из пистолета.

Волк, долго не имев поживы никакой,
Был тощ, худой
Такой,
Что кости лишь одни да кожа.
И волку этому случись
С собакою сойтись,
Которая была собой росла, пригожа,
Жирна,
Дородна и сильна.
Волк рад бы всей душой с собакою схватиться
И ею поживиться,
Да полно, для того не смел,
Что не по нем была собака
И не по нем была бы драка.
И так со стороны учтивой подошел,
Лисой к ней начал подбиваться,
Ее дородству удивляться
И всячески ее хвалить.
– Не стоит ничего тебе таким же быть, —
Собака говорит, – как скоро согласишься
Идти со мною в город жить.

Ты будешь весь иной
и так переродишься,
Что сам себе не надивишься.

Что ваша жизнь и впрям?
Скитайся все, рыщи
И с горем пополам поесть чего ищи;
А даром и куском не думай поживиться:
Все с бою должно взять,