Будда Шакьямуни - Джатаки. Избранные рассказы о прошлых жизнях Будды.

Будучи ещё Бодхисаттвой и идя для блага мира по пути перерождений, Владыка осчастливил своим рождением великий брахманский род, отмеченный среди других своей хорошей жизнью, добродетелями и чистотой; он был украшением всей земли, подобно тому как поднявшийся высоко полный месяц осенью украшает небо своим ярким диском. Над ним были исполнены в надлежащем порядке различные священные обряды, предписанные Священным писанием и священным преданием,— джатакарман и так далее; изучив Веды с Ангами и весь ритуал, он наполнил весь мир славой о своей учёности; благодаря же богатствам, которые он собрал, обращаясь к щедрым людям, ценившим высокие моральные достоинства, он составил значительное состояние.

Как облако большое, над страной дождём пролившись, так он своим богатством всем нёс радость; родным своим, и близким, и друзьям, и людям, жившим под его защитой,— всей толпе несчастных бедняков, а также и наставникам, и почитаемым гостям своим.

Блеск его славы, что учёностью своей он приобрёл, сиял ещё сильнее от дивной щедрости его: так совершенная краса луны становится ещё прелестней, когда она прояснена осенней ночью.

Но вот Великосущный постиг, что состояние домохозяина является источником греховности и тесно связано с деяниями дурными, оно — причина упоения мирскими делами и пренебрежения к религиозному долгу, оно причиняет беспокойство, вынуждая заниматься приобретением имущества и его охраной; оно — мишень для сотен стрел пороков и страстей, противных успокоению; оно изнурительно, так как связано с исполнением множества деяний, и в то же время не даёт удовлетворения. Узревши также, что отречение от всего земного, столь благостное и свободное от всех этих пороков, благоприятное для выполнения религиозных обязанностей, является тем состоянием, в котором можно приступить к осуществлению святых законов правды, ведущих к освобождению, он, отбросив, как траву, своё богатство, приобретённое им без особенных усилий и привлекательное для него лишь тем, что благодаря ему он пользовался уважением среди народа, весь отдался аскетизму — отречению от мира и строгому исполнению обетов. Однако, хотя Великосущный и ушёл из мира, благодаря чудесному сиянию его славы, воспоминаниям о его прежнем восхвалении, отличавшему его спокойствию и преклонению перед его высокими достоинствами, народ, привязанный к нему всем сердцем за его многочисленные добродетели, в своих исканиях спасения стремился к нему так же, как и прежде. Он же, избегая подобных встреч с мирянами как нарушающих высокое блаженство уединения и служащих препятствием к освобождению от страстей в своей любви к уединению удалился из прежних мест и украсил дивным сиянием своего подвижничества остров Кара. Остров этот находился далеко в Южном океане. Берега его были одеты гирляндой шаловливых волн, которые, колыхаясь от ветра, сверкали, как темно-синие куски смарагда; земля на острове покрыта была чистым белым песком; он был разукрашен различными деревьями, а на их ветвях красовались цветы, побеги и плоды; недалеко от берега находилось озеро с прозрачною водой.

И, сильно исхудавший от тяжких подвигов, сиял он там, прекрасный, как на небе сияет тонкий месяц молодой, очарованья полный.

Подобно мудрому отшельнику, он жил в лесу, весь погруженный в исполнение обетов и подвигов, все чувства, действия его спокойны были благодаря спокойствию души; и звери дикие, и птицы понимали это, насколько позволял им слабый ум, и подражали в действиях своих ему.

Но в это время Великосущный, сохранивший, даже живя в лесу отшельников, старую привычку к подаяниям, продолжал почитать являвшихся к нему по временам гостей собранными надлежащим образом кореньями и плодами, чистой водой и сердечными, приятными речами приветствий и благословений, приличествующих отшельнику-аскету. Сам он пищу принимал в количестве, необходимом лишь для поддержания жизни, и питался только остатками скудной лесной пищи после угощения гостей.

Слава о его поразительных подвигах распространилась повсюду и привлекла сердце Шакры, владыки богов; и он, желая испытать стойкость Великосущного, заставил постепенно исчезнуть в этой лесной пустыне все употребляемые отшельником в пищу коренья и плоды. Однако Бодхисаттва, мысли которого были поглощены созерцанием, привыкший к чувству удовлетворённости, равнодушный к внешнему миру и потому безразличный к еде и своему телу, не обратил даже внимания на причину исчезновения всего. Приготовив на огне нежные листья деревьев, он ел их, не желая ничего другого, не стремясь к лучшей пище, и проводил время в таком же спокойствии, как и раньше.

Нигде не будет затруднений в пище того, кто верен обету удовлетворённости. Где же не найти травы, иль листьев, или пруда с водой?

Шакра, владыка богов, был ещё более изумлён таким поведением Бодхисаттвы, и глубокое уважение к его добродетелям стало в нем ещё сильнее. Для нового испытания он снял, подобно знойному ветру в летнюю жару, всю массу зелени со всех кустарников, трав и деревьев в той местности в лесу, где Бодхисаттва жил. И Бодхисаттва, собрав ещё свежие опавшие листья, питался ими, нисколько не падая духом, и, всем сердцем наслаждаясь блаженством созерцания, он проводил там время, словно питаясь амритой.

Ведь скромность образованных и бескорыстие богатых, аскетов удовлетворённость, в лесу живущих,— вот наилучший путь украсить добродетели свои.

Тогда Шакра, удивление которого ещё более возросло от этой необыкновенной постоянной удовлетворённости, словно раздраженный этим, предстал пред ним как гость под видом брахмана как раз в то время, когда Великосущный, совершив согласно со своим обетом жертвоприношение агнихотра, шептал последние молитвы и озирался, желая увидеть гостя. И Бодхисаттва, чьё сердце исполнилось радости, приблизился к брахману и после предварительных приятных слов приветствия пригласил его откушать, возвестив, что настало время принятия пищи. И, заключив из молчания гостя, что его приглашение принято, Великосущный

От радости глубокой, что сможет проявить свою он щедрость, расцвёл прекрасным ликом, расширились его глаза, и, гостя ласково приветствовав словами нежными, приятными для сердца и для слуха, ему он пищу всю свою отдал, добытую с таким трудом, а сам как будто радостью одной насытился. И вслед за этим он, войдя в свой дом для созерцания, провёл тот день и ночь в великой радости. И вот Шакра являлся перед ним подобным же образом во время, предназначенное для исполнения обета [гостеприимства], и во второй, и в третий, и в четвёртый, и в пятый день. И Бодхисаттва с все возраставшей радостью ему постоянно оказывал почтение.