Михаил Поснов - Гностицизм и борьба Церкви с ним во II-м веке

В чем же заключалась сущность гностицизма?

У древних ересиологов мы не находим прямого ответа на этот вопрос. Если смотрели на гностицизм как дело дьявольское 89, а на представителей или носителей гностического учения, как «первенцев сатаны» 90, «магов» или «волшебников» 91, то, само собой разумеется, и не могло быть серьезной постановки вопроса. Из исследователей нового времени Массюэт и Мозгейм не касаются его: первый просто выводит гностицизм из платонизма, второй привлекает сюда восточные религии 92. Собственно вопрос о сущности гностицизма возник у исследователей лишь в XIX в.

До 70-х годов ХIХ в. сущность гностицизма видели в спекулятивном воззрении на христианство и в христианстве. По Неандеру 93, гностицизм есть «одностороннее теоретическое направление», как противовес «одностороннему практическому». В нем нашла исход «реакция аристократизма, прежде господствовавшего в жизни, имевшего значение и в религии и в философии, — аристократизма древнего миpa против христианского принципа, через который он был низвержен , — (реакция) против признания единой религиозной веры, через что устранялись все разделения между людьми, основывавшиеся на отношении к высшей жизни». Глава тюбингенской школы Ф. Хр. Бayр 94развил на гностицизм чрезвычайно оригинальный взгляд, который увлек многих ученых. Гносис, по нему, это ни что иное, как понимание христианства, как космического принципа. Гносис — это «замечательная попытка понять природу и историю, всемировое течение со всем, что оно совмещает в себе, как ряд моментов, в которых абсолютный дух объективируется и сам собой посредствуется (mit sich selbst vermittelt), — тем замечательнее, что гносис в этом смысле во всей истории философии и богословской спекуляции не имеет ничего более родственного и аналогичного, чем новейшая философия религии... Где единство и различие религий идет к сознанию, там гносис должен брать свое происхождение... Кратко выражаясь, «гносис возник из чисто теоретического интереса, из потребности спекулятивно ориентироваться над миром и его явлениями, понять факты христианства и историческое положительное его вообще, как идею, как чистую истину разума». Гильгенфельд 95держится подобного же взгляда. По мнению Липсия 96, сущность гностицизма состоит в том, что он видит в христианстве не просто принцип спасения, а мировой принцип. Но вот в половине XIX в. были открыты или обнародованы открытые раньше важные источники для изучения гностицизма — сочинение S. Hippolyti Refutationis omnium haeresium, первоначально приписываемое Оригену 97и коптские гностические манускрипты — Pistis Sophia, две книги Jeû или книга о великом κατά μυστηριον λόγος, неизвестное древне-гностическое произведение и несколько фрагментов. Св. Ипполит в предисловии к своему только что упомянутому сочиненно говорит, что он имеет в виду обнаружить «неизреченные таинства» гностиков ( ἀποκρύπτειν τὰ ἄρρητα εάυτῶν μυστήρια), и сокровенные, тайные оргии их» ( τὰ κρύφια αὐτῶν καὶ ἄρρητα ὄργια) — и показать, что «учения их получили свое начало из эллинской мудрости, из положений философских систем, из преданий и обрядов мистерий и из гаданий астрологов» ( ἀστρολόγων ρἐμβομένων). Свое обещание св. Ипполит в своей книге выполняет. Гностические произведения — Pistis Sophia и книги Jeû наполнены различными гностическими мистериями и заклинаниями. Знакомство с этими источниками вызвало почти радикальную перемену в воззрениях на гностицизм. Насколько нам известно, Гаккеншмидт 98 первый в 70-х годах XIX в. выдвинул новую точку зрения на гностицизм. По его мнению, гностицизм «обязан своим возникновением ближайшим образом не стремлению к знанию, но во всяком случае уродливому религиозному интересу и выступает поэтому не как школа, но как товарищество, как тайный союз… через языческую заразу возникло... стремление втянуть новую веру в форму мистерий . Посредством безграничной символики христианство претворяется в систему, раздражающую фантазию»... В 80-х годах мысли Гаккеншмидта развивал Вайнгартен 99. «Нет ничего ошибочнее, утверждает он, чем видеть в гностицизме первую попытку христианской или религиозной философии, вообще ставить под точку зрения теоретического явления. Ибо, как общее явление, гносис был развитием не философско-спекулятивным, но церковно-религиозным». Кофман 100 также подчеркивает мистический характер гносиса и вместе с тем его практическое направление. Г. Анрих указал на сильное влияние античных мистерий на гностицизм 101. Воббермин 102 , который находит возможным «обозначить гностицизм, прямо как христианский орфизм», видит характернейшую его особенность в том, что он представляет «редкое химическое соединение теогонически-космогонических фантазий с мыслями об избавлении и спасении». Вообще взгляд на гностицизм, как явление преимущественно религиозно-мистическое, можно считать в настоящее время установившимся 103. Даже А. Гарнак 104, который продолжает видеть в гностицизме явление теоретич. характера — «острую эллинизацию Христианства», — все-таки вынужден согласиться, что «мировая загадка, какую гносис хочет разрешить, не есть собственно интеллектуальная, но практическая и в конце концов он есть „ γνῶσις σωτηρίας"».

Действительно, взгляд на гносис, как теоретическое, философское явление, видевший в христианстве космический принцип, должен быть навсегда оставлен. Он не имеет для себя оснований в источниках. У Ипполита 105встречаем такие замечательные слова: « ἀρχὴ τελειώσεως γνῶσις ἀνθρώπου, Θεοῦ δὲ γνῶσις ἀπηρτισμένη τελείωσις. Начало совершенства — познание человека; познание же Бога есть безусловное совершенство». Что же это за знание о человеке? В «Excerta ex Theodoto» 106мы читаем: «кто мы и кем стали, откуда происходим и куда мы попали, куда мы идем и откуда ожидаем спасения»? Очевидно, это знание о человеке или людей о самих себе не есть простое теоретическое ведение, а знание, соединенное с нравственно-практической целью: откуда ожидать спасения. Значит, γνῶσις— это знание — сила, несущая человеку спасение. Подтверждение сказанному мы находим у Св. Иринея 107: «совершенное искупление есть самое познание неизреченного величия... знанием разрушается все, что составилось от неведения, почему знание и есть искупление внутреннего человека ( Εἰναι δὲ τελείαν ἀπολύτρωσιν, αὐτὴν τὴν ἐπί γνωσιν τοῦ ἀῤῥή του μεγέθους… διὰ γνώσεως καταλύεσθαι πᾶ σαν τήν ἐκ τῆς ἀγνοί ας σύστασιν, ὦ στ ε τ ὴ ν γν ῶ σ ιν ἀ πολ ύ τρωσ ι v το ῦ ἒ ν δ ον αν θ ρ ω πο υ— курсив мой)». В источниках гностицизма мы находим и указание на то, как гностики думали достигнуть такого чудесного знания, где они искали его. Св. Ипполит называет гносис « ὀ άππόρρητος λόγος καὶ μυστικός» 108. В начале книги Ιεȗ ( κατά μυστήριον λόγος) мы читаем 109: «это есть книга о познаниях ( γνῶσις) невидимого бога посредством скрытых тайн ( μυστήρια), которые показывают путь избранному роду... в будущее (царство) Спасителя». Здесь гносис уже близко соприкасается с существом мистерий. И именно мистериям приписывается очистительная от грехов сила. В Pistis Sophia сказано 110: «Продолжала Мария и сказала Спасителю: Мой Господь, вот, мы узнали открыто, точно и ясно, что ты принес ключи тайн ( μυστήρια) царства света, которые прощают душам грехи и очищают их и делают их чистым светом и вводят в свет». Мистическое в древности было близко к волшебству и чародейству. Ориген 111, основательный знаток гностицизма, как магии, утверждает, что офиане заимствовали имена своих архонтов — Jaldabaoth, Astaphäus и Horäus из магии. Вот почему В . Шульц 112 не только сближает, но почти отождествляет гностицизм с волшебством или магией, и магов называют гностиками. В учении о человеке гностики, прежде всего, обращали внимание на его бедственное положение в мире, в этом «лабиринте зла» 113. Поэтому первым вопросом в учении о человеке был вопрос — откуда зло? Undе mala? 114Как человек подпал узам материи? И как он снова может быть освобожден от них, т. е. от зла? 115Поэтому нам кажется не только остроумным, но и весьма основательным взгляд Анца 116 , который видит зерно гностицизма в учении об освобождении души от εἰμαρμένη, т. е. власти архонтов, какую они захватили под этим миром. «Люди стоят под архонтами σφαῖραи εἰμαρμένη, нечистое господство которой ( εἰμαρ.) не только определяет их внешнюю судьбу, но также вынуждает их ко греху, чтобы они тем ужаснее были наказаны за то». Видя такое бедственное положение души, гностицизм ищет пути и средства освободить душу от εἰμαρμένη. В древнейшем гимне наассенов 117человек, окруженный «лабиринтом зла»