Альбер Франк–Дюкен - Что тебя ожидает после смерти

Вот почему латинская Церковь расценивает промежуточное состояние спасенных душ, до их чисто духовного блаженства — "рай" — как "чистилище". Между смертью и конечным Судом, между этим окончательной направленностью наших судеб, которое латинская Церковь называет "частным Судом", и великим универсальным завершением, за которым Писание преимущественно сохраняет имя "Суд", располагается целая разновидность обучений, приспособленных к бесчисленным случаям усопших, которые они должны обучить и образовывать; но Новый Завет видит в этих дисциплинах фактор воспитательный, фактор очищения, подготовки скорее чем вознаграждение. Рай или чистилище, это одно и тоже. Душа спасенная во время смерти не ускользает больше от объятия её Искупителя, не подвергается больше ссылке далеко от его лица: «Души Праведных в руке Божией; там никакое мучение не коснётся их. В глазах неразумных отшествие их казалось уничтожением, но они пребывают в мире» (Премудрость, 3:1–3). Все то что райская жизнь — это "очищение", которое ведет к чисто духовному блаженству до последнего Суда — может иметь, для каждого из них соответственно, тяжёлого и болезненного, они это налагают на себя сами охотно, спонтанно, под властью и влиянием отныне торжествующей благодати. Хороший Христианин не может полагать, что он покаялся достаточно здесь в этой жизни. Он понимает, что смерть пробудит его от долгого и упорного опьянения; он нуждается в слишком редком опыте здесь в этой жизни: опыте прощения (так как нам труднее "представить себе" божественное милосердие, чем справедливость). Ему нужно, даже если у него об этом обычно, лишь смутное чувство, окончательный период уединения, вхождения в себя, реколлекции «в руке его (божественного) Совета» (Еккл 15:14). Он стремится к некоторому досугу, чтобы освободиться от его духовных ядов радикальной исповедью, лицом к лицу с Богом. Он не осмелился бы предстать таким, какой он есть на окончательном Суде. Итак, этот шанс, Господь наш — «Судья живых и мертвых» — предлагает усопшему верному, когда Он говорит ему: «Пойди, народ мой войди в покои твои и запри за собой двери твои, укройся на мгновение, доколе не пройдет мой гнев» (Исаия 26:20).

Райская жизнь, мы это увидели выше, посвящена с одной стороны воспоминанию — поскольку оноотносится к первоначальным и основным реальностям, к духовной судьбе, к единственно существенному общению души с Богом — а, с другой стороны, ожиданию. Невозможно следовательно распознать там настоящее. Нет carpe diem ("Лови день", т. е. пользуйся сегодняшним днем, лови мгновение), никакой удовлетворённости, но, открывает Апокалипсис, или: «Дела их идут вслед за ними», или: «Громким голосом, они (души) возопили Ему: доколе, Господи?» Это — общее место, что время измеряет становление, движение материального мира. Где мы хотим, чтобы отделенная душа имела об этом понятие? Из физической вселенной она знает только духовную обратную сторону: ангельские силы, которые трудятся над ней, метафизические сущности вещей. Ни тела больше там нет для наблюдения земных сезонов, околосолнечных вращений планет, космических циклов; ни овеществления, которое вовлекает концептуальную и дискурсивную мысль, и логическую связь последовательных действий, не существуют в Schéôl’е. Отныне, как душа дошла бы до знания, я не говорю об имманентной длительности, очень субъективной, практически смешиваясь с самой собой, с её продолжением существования в бытии, но — "времени"? В этих условиях, когда эксперты–бухгалтеры, специализирующиеся на подсчёте сроков Индульгенций, говорят о стольких‑то «годах чистилища», речь может идти только о символическом смысле, лишь об аналогиях, впрочем неудачных. Но Церковь не ответственна за популяризаторские нравоучения, к которым прибегают некоторые из её детей. Без сомнения, отделенные души имеют вероятно какое‑то ощущение отношений: предшествование, последование, причинность, внутренность, наружность, но всегда без связи с материей, о которой они могли бы иметь понятие лишь чисто духовное; меры, которыми они пользуются, для того, чтобы высказаться о сроке, например, являются следовательно чисто субъективными, имманентными. Пусть они «оставят землю» — как если бы не было, отныне, для этих лишенных плоти, радикальной несовместимости между понятием "земли", в качестве материального явления, и их образом мыслей, совершенно духовным! — пусть они потеряют контакт со своим телом тысячу лет или десять минут назад, для этих духов, у которого качественное играет ту же роль, которую здесь в этой жизни — количественное, это всё равно, я думаю! Если даже их промежуточное состояние нам представляется как совокупность этапов, предназначенная для их воспитания, их образования, их постепенному привыканию к полному, истинному и аутентичному обожающему видения — несомненно, возможному до последнего Суда, но до тех пор чисто духовному, еще не человеческому в прямом и полном смысле — мы отныне говорим аналогически: речь не идет, в данном случае, о "прогрессе" человеческом, оцениваемом в единицах времени. Святые это — не велогонщики, о которых Печать нам открывает каждый вечер их классификацию. Нет основания полагать — но мы к этому ещё вернёмся с большей точностью по поводу "неба" — что Святые едут без остановок по промежуточной жизни, как скорый поезд, в то время как обычные Христиане, как пригородные поезда, медленно ползут по пути, опять же интерпретируя отношения скорости в терминах времени, меры материи в движении. Говорить здесь о "раньше" и о "позже" это — нонсенс. Акт сверхъестественной любви, Присутствие Абсолюта в душе, разве это хронометрируется? Даже если мы допустим — и это — наш случай, так как мы — Католики — что Святые могут наслаждаться обожающим видением прежде «конца мира», мы не обязаны верить что они "прибыли" (пространственное понятие) на Небо, в "будущий век", в Olam habba , "быстрее" (временное понятие), чем простые солдаты Христа.

Если умершие оказываются изолированными, помещёнными отдельно «в расселине Скалы», как Yahweh сказал Моисею — petra autem erat Christus [31] «Эта Скала, это был Христос» (св. Павел).("Камень же был Христос" — 1 Кор 10:4) — если их бесплотное условие (существования) их отрезает радикально от любой внешней, физической связи с миром, включая людей, не будем себе представлять тем не менее, что они абсолютно одиноки: такое состояние равнялось бы уничтожению (жизнь состоит из отношений, из общения; жизнь есть симбиоз, органическое интегрирование со всем). Совсем напротив! "Уединение" отделенных душ, их сокрытие от всякого "развлечения" им облегчает koïnônia , общение, более значительное чем всякое земное общение, связи, более углубленные, чем здесь в этой жизни, между ними и с нами. Communio sanctorum : это — совместное владение всем тем, что является священным; это — коллективное присвоение сверхприроды и Бога, которое оно нам вливает; это общение "святых" между ними, тех, кого Христос приглашает к святости, следовательно всех Христиан; это – братский обмен, любовная мена (включая «обратимость заслуги») освящающими реальностями: Таинствами, молитвами, актуальной благодатью, и т. д…