Альбер Франк–Дюкен - Что тебя ожидает после смерти

И Любовь остается Сама собой, остаётся верной Самой себе в своих отношениях с проклятыми. Она не отказывается от себя в ущерб их. Она действует, напротив, нормально, в соответствии со своей природой, проявляя к ним свой ужас, свой гнев и свое отвращение, в их собственных интересах, как и в интересах других созданий, которым они нанесли ущерб, так как если универсальный порядок нарушен в одном пункте, от этого страдает общая структура. Ад и его муки есть следовательно последнее средство Любви, и Она к нему прибегает, будем в этом уверены, лишь с самым глубоким страданием, с болью Отца, который видит как погибают его дети, восставшие против той самой руки, которая их спасла бы. Но, если Она не может оставить отверженных в этом решении, которое они несут на самих себе, не раскаиваясь не испытывая тревоги, о чём свидетельствует пророк (Исаия 63:9), Она это делает, однако, без тени колебания, твёрдо, даже с удовлетворением, потому что Она есть Правосудие и Святость, потому что Она знает, что по отношению к душе, впадшей на эту неизмеримую степень извращенности, отношение одновременно самое справедливое и самое милосердное состоит в том, чтобы ее отвергнуть.

Любое другое поведение по отношению к ней нанесло бы ей лишь бесконечный вред, была бы преступлением по отношению к её истинной идентичности. Итак, Бог не желает ей никакого вреда, не мог бы решиться на подобное преступление, не хочет ей никакого зла, хотя она парализует своим бунтом всякую божественную попытку сделать ей добро. Такова, какова она есть, такой Он довольствуется её оставлять. Как ни трудно понять, каким бы невероятным не могло бы нам сегодня показаться отказ от обжалования, на "небе", очень любящей матери в осуждении её собственного сына, инстинкт христианской веры нас уверяет, что она согласится с решением, которое Христос произносит о нём, и даже что она за это признательна: «Тебе одному, Yahweh, принадлежит милосердие; так как Ты воздаёшь каждому по делам его» (Псалом 61:13).

В этих условиях, ад — наиболее приемлемое состояние для проклятых, то, которое соответствует лучше всего их глубокой реальности, той, которую они заменили на ту, которой они обладали в Боге; " иметь " созвучно у них с " быть ". Но, тогда не видно, почему эти несчастные были бы освобождены от этого, так как этот переход смог бы только причинить им ущерб, их наказать ещё больше, объективно и даже субъективно. Если спрашивают у католической Церкви: «Их наказание, длится ли оно навсегда?», она может ответить только это: «Бог мне ничего не открыл о том, что касается крайних границ или о конце их осуждения; там где Откровение молчит, мне нечего сказать. Я только знаю, что Христос, ум Которого я имею, не говорит ни слова об амнистии». Без сомнения, когда Спаситель говорит о "вечном" огне, слово, очень определённое, которое Он заимствует у еврейской теологии, не имеет смысла "постоянный". Оно не выражает временнОй нескончаемой последовательности, бесконечности срока; но выражает ли оно более бесконечность пребывания в бытии, реальность, которая превосходит время? Как мы это видели, прилагательное aïônios относится обычно, в мессианских спекуляциях, к такой строго определенной "диспенсации" [67] "диспенсация" — определенное устроительство плана Божьего в разных веках. “Переведенное от слова oikonomia, в основном значит распорядительство, диспенсация — это особый Божий период времени, в который Бог дает человеку обязательство быть ответственным за то, что Бог возложил на него и доверил ему”. и может, следовательно, переводиться: для всей диспенсации или: совпадающий с веком (английский язык имеет слово co‑eval [68] От позднелатинского coaevus из латинского co- + aevum age (век) ).

Но надо заметить сразу же, что Спаситель употребил тот же эпитет, и в том же контексте, для того, чтобы охарактеризовать судьбу избранных и судьбу проклятых. Если "жизнь" есть "вечная", в метафизическом смысле "радикально вневременного", то наказание также; если, напротив, наказание сосуществует лишь некоей определенной диспенсации, то небесное блаженство также длится лишь (какое‑то) "время" (Мф 25:46). С другой стороны, aïônios , который 71 раз фигурирует в Новом Завете, имеет там обычно смысл «принадлежащий мессианскому веку», без того чтобы когда‑либо срок этого "эона" был уточнён, даже неопределённо. Речь идет, иногда о диспенсации, продолжающейся бесконечно, иногда о последовательности "эонов", без всякого намёка на её окончание. Мы находим этому понятию эквивалент — разумеется, mutatis mutandis (с необходимыми поправками) — в некоторых мерах заключения в тюрьму: "королевский указ о заточении без суда и следствия", определяющий заточение в тюрьму «на срок с соизволения Его Величества» (формулировка существует ещё сегодня в английской юриспруденции: detained during the King' s pleasure ); в Бельгии, некоторые виды содержания под стражей в силу «закона о социальной защите». Там речь идёт о наказаниях, конечно не бесконечных, но неограниченных (вспомним вселенную Эйнштейна, "неограниченную", но "не бесконечную"). В главе 25 Евангелия от св. Матфея, градация наказаний очевидна: «неразумные девы» исключены, выброшены во тьму внешнюю (стихи 10–12); будут «плач и скрежет зубов» par excellence (в полном смысле слова) (стих 30); наказание будет aïônion (вечным) (стих 46).

Некоторые отрывки действительно, кажется, были интерпретированы немного торопливо; там прочитали утверждение бесконечного времени: ошибочно, по нашему мнению. Например: «Червь их не умирает, ни огонь их не угасает» (Мк 9:48). Но предполагаемая идея, если соотнестись с Исаией, который её выражает впервые, не является нескончаемость, но непрерывность, то, что не прерывается. Другие отрывки, кажется, предполагают освобождение: «Ты не выйдешь из тюрьмы, пока не отдашь до последнего кодранта» (Мф 5:26). Но там идет речь о притче, о метафорическом выражении и Христос не пользуется этим конечно, чтобы внушить надежду грешнику! Впрочем очень вероятно, что здесь речь идёт о промежуточном состоянии, для душ, которые надо "очищать"… Это ещё вопрос также, есть ли долги, которые можно заплатить; это зависит одновременно от пассива и актива должника! Эта притча рассказана впрочем — редкая вещь — без "ключа". Но что касается долга греха, то кто, среди людей в состоянии, своими собственными средствами, расплатиться за него по отношению к Богу?

Временно подведём итоги: то, что будет следовать, если можно сказать, за связью времени, когда человечество всё в целом перейдёт из настоящего состояния в «грядущий мир», мы об этом не знаем абсолютно ничего. Сегодня, это — царство количества, следовательно последовательности для существований, неспособных отдаваться самим себе сразу, и в полноте. Становление соответствует несовершенному, тому, что должно осуществить свой конец через многократное приближение. Но «когда придет совершенное» (1 Кор 13:10)? Было бы неосторожно поэтому, когда мы читаем эти отрывки Евангелия, где кажется утверждаемым бесконечный срок наказания, из этого извлекать окончательные теологические утверждения.