Лин Бао - Беседа Ши со своим сыном, или Тайны Дао Императора

Чжуан-цзы говорил: «Великое Дао не называ­ется. Великое различие не высказывается. Вели­кое человеколюбие не проявляет человеколюбия. Великое бескорыстие не выражает удовольствия. Великое мужество не вредит. Великое Дао - не Дао. Познавший, что он остановился на еще не познан­ном, - совершенен! Тот, кто познал несловесное различие Дао и не-Дао, - есть сокровищница при­роды. Из кого черпают и не вычерпывают до дна и не знают его истоков, называется хранящим в себе свет».

Дао, являясь одновременно и относительной и абсолютной истиной, находящейся вне челове­ческого постижения, отразилось однажды на од­ном из людей, ибо человек, созданный из косми­ческой и земной пыли, есть третья стихия мира после неба и земли. Этот проникнутый Дао-благо­датью Дао-человек и был совершенный царь древ­ности, пребывающий в состоянии абсолютного покоя или полного недеяния. Конфуций говорил: «Шунь управлял недеянием. А как он делал это? Величественно сидел лицом к югу и только».

А почему к югу?

Правитель Поднебесной - это светлый образ Полярной звезды на земле.

Призванный воплощать на земле Дао, этот совершенный государь излучал свою высшую доблесть на весь мир, и в этом сиянии все было прекрасно, естественно, в полной гармонии всех

частей, в полном соответствии с космическими силами вечной природы, не знающими ни добра, ни зла.

Ему не нужно было никакого человеческого деяния. Никакого человеческого вмешательства в устои жизни, предопределенные раз и навсегда извечным Дао. Никаких слов, никаких поучений, никаких движений в сторону добра и зла. Совер­шенный древний Государь, сидя на высшем троне, не считал себя ни выше, ни ниже других. Он, пре­бывая в постоянной медитации, следуя Дао, был связан с людьми и миром как с единым великим целым. Народ подобно своему царю жил в том же безусловном покое, не зная ни добра, ни зла, купа­ясь в лучах сияния Дао.

Тогда откуда взялись войны?

Не все народы на земле познали Дао. Пришли народы, где есть разделение на добро и зло. Мир разделился. На черное и белое, на добро и зло, на мужчин и женщин. Так произошло.

Чем же отличается мужской мир?

Там, где появляется мужчина, он четко опре­деляет свои границы и четко прорисовывает свою территорию. Как самец льва, он метит свою терри­торию. И любой зверь, забредший на его террито­рию, понимает, кто здесь хозяин. Он пытается уйти оттуда. Сила льва в том, что он не бегает вокруг своей территории, а только своим присутствием дает понять всем, что здесь его место. У каждого

мужчины есть своя территория, которая зависит от его силы духа.

Но разве это плохо, что у каждого мужчины должна быть своя территория?

Это не хорошо и не плохо. Это так есть.

У монаха территория - весь мир небесный и весь мир земной, границы его территории - это бес­конечность. Ему принадлежит весь мир, поэтому у него нет границ и территорий, они растворены в бесконечности.

Возможно, это гораздо проще, чем иметь вполне определенные границы. Но после монахов идешь ты, правитель Поднебесной. Твои территории об­ширны, но ограничены, их границы протяженны, но конечны. И в любой точке империи каждый должен чувствовать твою силу духа. Более того, независимо от того, одет ли ты в императорские одежды или в монашеские, сопровождает ли тебя свита или ты один, при твоем появлении все долж­ны ощущать твою значимость и воздавать тебе им­ператорские почести. Если ты входишь в располо­жение армии, все должны строиться и приветст­вовать тебя. Твой тихий шепот должен слышать даже глухой солдат.

Ты не можешь раствориться в бесконечности, твои границы реальны и конкретны, и ты должен их защищать. Твой дух должен быть настолько ве­лик, насколько велика твоя империя.

Но разве это возможно? Мне ведь так мало лет...

Помни, Будда читал свою первую проповедь, когда ему было четыре года. И ему внимали се­дые монахи, и не было среди людей, собравших­ся в Оленьем парке, никого, кому надо было бы объяснять, почему он здесь и зачем внимает этому ребенку.

И ты, подобно ребенку-Будде, должен освещать собой все просторы Поднебесной. Свет твоего духа должен быть сильнее солнца, ибо ночью солнце сменяет луна, а ты и ночью остаешься правителем Поднебесной.

По ночам, в горах, я долго смотрел на звезды, и мне казалось, что они спрашивали меня: «Зачем ты здесь на Земле, и кто тебя послал?» Когда я по­пытался ответить на этот вопрос, я услышал голос, который отвечал мне: «Из войны миров, из тьмы тьмущей пыльцы человечьей лишь ты один по­бедил эту гонку. Ты на Земле, живой среди жи­вых - значит, ты победитель, в тебе заложен дух победителя». Тогда я вставал и продолжал идти.

А что сейчас должен знать император?

Более пяти веков назад у одного из импера­торов был сын, который и помог ему основать ди­настию, а потом и сам стал императором, его имя Тайцзун. Добившись значительных результатов во внешней и внутренней политике, в начале 648 г., когда число его лет достигло пятидесяти, он из­ложил свои взгляды на главные задачи правителя Поднебесной.

Тайцзун решил подсказать своему преемнику, будущему императору Гаоцзуну, как наилучшим образом управлять страной и подданными, создав свое политическое завещание «Ди Фань»[37]. Вручая «Ди Фань» наследнику, он произнес: «Здесь сказа­но о том, как совершенствовать себя и управлять государством».

Эта рукопись состоит из введения, заключения и двенадцати глав (пянь), объединенных в четыре цзюаня. В первую часть входили главы: «Сущность правителя», «Жаловать родственников уделами», «Искать мудрецов»; во вторую - «Быть вниматель­ным назначая на должности», «Внимать увеще­ваниям», «Отстранять клеветников»; в третью - «Остерегаться излишеств», «Почитать бережли­вость», «Награждать и наказывать»; в четвертую - «Поощрять земледелие», «Обращать внимание на военное дело», «Ценить гражданские занятия».

Едва закончив свое завещание, Тайцзун завер­шил свой земной путь. Ли Шиминь, тронное имя Тайцзун, умер го июля 649 г., оставив после себя династию Тан. Сын и наследник Тайцзуна, Ли Чжи, тронное имя Гаоцзун, следуя наставлениям отца, уверенно продолжил его дело и был успешным правителем.

А я смогу прочитать эту книгу?

Да, я позабочусь об этом, - с улыбкой ответил Ши и продолжил:

В первой части этой книги Тайцзун пишет: «Свершив подвиги - создают музыку, утвердив по­рядок - определяют ритуал. Добиваясь расцвета ритуала и музыки, почитают великого Конфуция. Когда правитель пестует нравы и устанавливает обычаи, для него нет ничего лучше, чем полагать­ся на ученость (сюэ). С помощью просвещенности Правитель достигает расцвета Пути-Дао, а с помо­щью учености прославляет себя»...

«Успокаивая девять родов (своих родствен­ников), государь руководствуется гуманностью, во взаимоотношениях с сановниками - этикетом; почитая предков, думает о сыновней почтитель­ности; занимая трон - о вежливости; пренебрегая собой, он неустанно трудится и поступает в соот­ветствии с добродетелью и справедливостью».