ACTA MARTYRUM

И сіе время не прошло у нихъ въ праздности и безъ всего; но Христосъ показалъ безпредельную милость чрезъ ихъ терпеніе: ибо отъ живыхъ и мертвые оживлялись. Мученики сообщали благодать мученикамъ, и производили великую радость въ Деве Матери, Церкви, которая опять принимала въ свои объятія живыми техъ, которыхъ прежде, какъ мертвыхъ, извергла. Ибо многіе изъ отрекшихся примирены съ Матерію, возвращены въ ея объятія, оживлены, и научились исповедовать; и уже какъ живые и сильные предстали судилищу, на вторичный допросъ проконсула, бывъ услаждаемы отъ Бога нехотящаго смерти грешника, но дарующаго ему покаяніе. Ибо получено предписаніе кесаря, чтобы ихъ предать смерти; а которые отрекутся; техъ освободить. Посему, какъ скоро наступило время здешняго торга [29], — а сей торгъ есть весьма многолюдный, поскольку изъ всехъ націй приезжаютъ на оный, — то проконсулъ велелъ привести блаженныхъ, чтобы представить ихъ народу и извести на позорище. Почему опять допрашивалъ ихъ, и которые были римскіе граждане, темъ отрубилъ головы; а прочихъ назначилъ на снеденіе зверямъ.

При семъ случае Христосъ дивно прославился въ техъ, которые прежде отреклись: ибо они противъ всякаго чаянія язычниковъ исповедали веру Христову. Хотя ихъ порознь допрашивали, и имъ было обещано освобожденіе; но они исповедали себя христіанами, и присоединились къ лику мучениковъ. Вне же сего лика остались только те, въ которыхъ никогда не находилось ни даже следовъ веры, ни понятія о брачной одежде, ни мысли о страхе Божіемъ; которые, напротивъ того, своимъ хожденіемъ безчестятъ самый путь, на который вступаютъ, т. е сыны погибели. Прочіе же все присоединились къ Церкви. И когда они были допрашиваемы, то некто Александръ, родомъ фригіянинъ, искуствомъ врачъ, уже многіе годы живущій въ Галліи, и почти всемъ известный по любви къ Богу и силе проповеди, (ибо онъ былъ причастенъ дара апостольскаго) находясь на судилище, знаками возбуждалъ ихъ къ исповеданію, и такимъ образомъ въ глазахъ техъ, которые окружали судилище, казался какъ бы страждущимъ болезнями рожденія. Посему народъ, досадуя, что отрекшіеся прежде опять признаются, поднялъ крикъ на Александра, какъ на виновника сего. Тогда проконсулъ, обратившись къ нему, спросилъ его: кто ты? И какъ скоро сей сказалъ, что христіанинъ; то разсердившись, осудилъ его на снеденіе зверямъ. Куда онъ и выведенъ въ следующій день вместе съ Атталомъ: ибо проконсулъ, въ угоду черни, и Аттала отдалъ опять на снеденіе зверямъ [30]. Посему, испытавъ въ амфитеатре все роды изобретенныхъ мученій, и совершивъ великій подвигъ, они были наконецъ умерщвлены. Александръ не изпустилъ ни одного вздоха и стона, но беседовалъ въ сердце своемъ съ Богомъ. Атталъ же, когда положили его на железный стулъ и жарили, и когда уже началъ подниматься смрадъ отъ тела, сказалъ къ народу римскимъ языкомъ: вотъ это, то что вы делаете, значитъ пожирать людей; а мы и людей не едимъ, и ничего другаго беззаконнаго не делаемъ . Когда же спросили его: какъ имя его Бога? онъ отвечалъ: Богъ не имеетъ имени, какъ мы люди .

Наконецъ после всехъ сихъ, въ последній день, зрелищь, въ другой разъ представлена была Бландина съ Понтикомъ, юношею летъ пятнадцати. Они и прежде были ежедневно приводимы, чтобы смотреть на мученіе прочихъ, и принуждаемы божиться идолами; но поскольку пребыли непоколебимы, и поругались идоламъ, то народъ такъ ожесточился противъ нихъ, что не щадилъ ни юношескаго возраста, ни взиралъ на женскій полъ. И такъ подвергли ихъ всемъ жестокостямъ, и провели чрезъ всякое мученіе въ амфитеатре, безпрестанно принуждая ихъ клясться. Однакожъ не могли сего сделать: ибо Понтикъ, будучи воодушевляемъ сестрою такъ, что и язычники видели, какъ она ободряла и укрепляла его, — претерпевши мужественно всякое мученіе, испустилъ духъ. А блаженная Бландина после всехъ, какъ благородная мать, возбуждавшая чадъ своихъ и предпославшая ихъ победителями къ Царю, испытывая и сама все подвиги детей своихъ, съ радостію и веселіемъ о скончаніи, поспешила къ нимъ, не какъ оставленная на растерзаніе зверямъ, но какъ призванная на брачную вечерю. И после бичей, после терзаній отъ зверей, после сковороды, наконецъ была заключена въ корзину, и брошена волу. Сіе животное многократно метало ее вверхъ, и она, не чувствуя уже того, что произходило съ нею, частію отъ упованія и предъощущенія обещанныхъ благъ, частію же отъ беседованія со Христомъ, наконецъ была заколота, какъ жертва. Сами язычники сознавались, что она претерпела столь многія и столь жестокія мученія, сколько еще ни одна женщина у нихъ не терпела.

Но и сего недовольно было для ихъ неистовства и жестокости противъ святыхъ: ибо дикіе и варварскіе народы, возбужденные дикимъ зверемъ діаволомъ не могли успокоиться; но начали оказывать надъ самими трупами свое свирепство. Они не стыдились того, что побеждены: ибо не имели человеческаго разсужденія; напротивъ сіе–то самое возбуждало, какъ бы въ некоемъ звере, гневъ и въ проконсуле и въ народе, которые равную оказывали къ намъ беззаконную ненависть, дабы исполнилось Писаніе: обидяй да обидитъ еще, и праведный правду да творитъ еще (Апок. 22, 11). Ибо и техъ, которые умерли въ темнице, повергали псамъ, строго наблюдая день и ночь, чтобъ мы не погребли ихъ. И потомъ, собравши оставшіяся какъ отъ зверей, такъ и отъ огня, растерзанныя или обожженныя части, а прочихъ головы вместе съ ихъ трупами, также въ продолженіи многихъ дней держали подъ военною стражею безъ погребенія. И въ сіе время иные досадовали на нихъ и скрежатали зубами, желая подвергнуть ихъ еще большему наказанію; иные ругались и насмехались надъ ними, величая своихъ идоловъ и приписывая имъ казнь надъ ними; иные же снисходительнейшіе и по–видимому несколько сострадательные, съ поношеніемъ говорили о нихъ: где теперь Богъ ихъ, и къ чему послужила имъ ихъ религія , за которую они и души не пощадили? Такъ многоразличны были поруганія съ ихъ стороны. Чтожъ касается до насъ, мы имели великій плачь, будучи не въ состояніи предать тела земле: ибо и ночь не помогала намъ въ семъ деле, а также ни деньги не преклоняли, ни прозьбы не трогали нечестивыхъ; но они всячески стерегли оныя, какъ будто бы могутъ получить какую пользу отъ того, что трупы не будутъ иметь погребенія.

[ После сего между всемъ прочимъ говорятъ: ]

Итакъ тела мучениковъ, бывъ въ теченіи шести дней выставлены на поруганіе народа, и сохраняемы открыто, наконецъ были сожжены нечестивыми и брошены въ близъ текущую реку Рону, дабы такимъ образомъ ничего отъ нихъ более не осталось на земле. А сіе сделали они какъ будто бы желая победить Бога, и лишить сихъ пакибытія, съ темъ намереніемъ, «чтобъ мученики, — какъ они говорили, — не имели никакой надежды воскресенія, на которое надеясь вводятъ между нами какую–то странную и новую веру и презираютъ мученія, съ готовностію и радостію идя на самую смерть. Итакъ, теперь мы увидимъ, воскреснутъ ли они, и можетъ ли Богъ ихъ помочь имъ и избавить ихъ изъ рукъ нашихъ».