Станислас де Гуайта - Очерки о проклятых науках. У порога тайны. Храм Сатаны

Выходит, он даже опаснее, поскольку нападает на слабых.

Итак, вразумитесь, сводни; научитесь, судьи борделя! (Лат., ироничное обыгрывание уже приводившейся цитаты из Псалтыри: 2:10. — Прим. перев.).

Я увожу к отверженным селеньям,

Я увожу сквозь вековечный сгон,

Я увожу к погибшим поколеньям!..

(«Ад», Песнь III, перев. М. Лозинского.)

У нас в ушах до сих пор звучит привычная острота одного из наших друзей-литераторов, тонкого теоретика «Символистской школы». Все, кто знаком с манерой речи этого аэда, переселившегося из Эллады, у которого, впрочем, есть задатки великого французского поэта, без труда представят себе, каким экзотическим, наставительным тоном он недавно восклицал, обращаясь к нам: «Ты — маг, а я — колдун: и это намного ярче!..» В самом деле, г-н Мореас — художник-чародей. Откройте его «Кантилены» на страницах с « Мелюзиной» и «Ведьмой из Беркли», и вы согласитесь с тем, что трудно было бы лучше понять чарующую и яркую сторону черной магии и передать впечатление от нее более адекватным и сильным слогом.

Жан Мореас — великий литератор-«колдуп» в завидном и лестном смысле этого слова.

КаноникДокр: любопытный образ священника-колдуна из «Там, внизу», последнего романа г-на Ж.-К. Гюисманса. «Там, внизу » недавно вызвал оцепенение материалистической публики, и у нас есть все основания быть в восторге оттого, что нам представилась возможность сказать о нем пару слов. Это замечательное исследование, столь добросовестное в том, что касается монографии о господине де Рэ, грешит неточностями и изобилует оскорбительными обвинениями в адрес современных оккультистов. В чем причина этой странной аномалии? Ответ очень прост: если страницы, воскрешающие владельца замка Тиффож, были тщательно документированы, то это произошло потому, что г-н Гюисманс, заинтересовавшись этим мысленным воссозданием, полагался только на собственную библиофильскую и палеографическую инициативу. Отчего же он не всегда так ревностно стремился к тому, чтобы разузнать обо всем самостоятельно? Тогда бы его страницы, посвященные современному расследованию, можно было бы приравнять к страницам ретроспективной эрудиции, и документированность его книги постоянно поддерживалась бы на уровне манеры письма. «Там, внизу» стал бы шедевром.

Дабы мы могли возложить вину на г-на Гюисманса за фактические ошибки — и, что еще хуже, за безосновательную клевету, — наивным публикатором которых он стал, его досье должны были бы исходить от третьего лица, сильно заинтересованного во лжи. Но мы знаем из очень достоверных источников, что романист написал свое произведение с непостижимым легкомыслием на основании подложных документов, которые передал ему мерзкий негодяй, сурово раскритикованный в главе VI нашего произведения под псевдонимом Доктор Креститель. Г-н Гюисманс стал жертвой обмана этого злобного лицемера, полностью завладевшего его доверием. Это сущая правда, поскольку г-н Гюисманс признался одному из своих близких друзей в том, что переписал заметки этого расстриги, причем ему даже в голову не пришло проверить их точность. Это было так просто!..

Вдобавок к этому, автор « Там, внизу » предъявляет Ордену Розы+Креста самые неправдоподобные обвинения, не представляя и «тени» доказательств; мы же, наоборот, гордимся тем, что не высказали против Крестителя ничего такого, что не было бы неопровержимо установлено. Понтифику Кармеля посчастливилось одолжить «золотой кубок», дабы излить в него желчь и грязь своей клеветы; тем лучше, или хуже, для него. Что же касается г-на Гюисманса, то, если наша VI глава попадется ему на глаза, мы ни на минуту не сомневаемся, что он не признает своего заблуждения, будучи глубоко огорчен тем, что, руководствуясь самыми честными побуждениями, стал пропагандистом ложной концепции и соучастником скверного дела.

Все светила, все власти, кто устоит перед тобой? (лат.)

Согласно эзотерической традиции, земной человек, индивидуальное Сознание , помещается между двумя видами Бессознательного: высшим Бессознательным , или вселенским Духом, и низшим Бессознательным , или Коллективным инстинктом. В зависимости от того, вступает ли он в контакт с тем или с другим, человек получает: свыше — божественное Вдохновение или снизу — физическую Интуицию. Таким образом, каждый волен усваивать то г или иной «напиток» по мере своих способностей; но вовсе не следует погружаться или растворять свое «Я» во вселенском Духе либо в коллективном Инстинкте. Впрочем, вселенский Дух называется Бессознательным (высшим) только в противоположность индивидуальному Сознанию ; его можно было бы назвать также «He-Я» (высшее), в отличие от индивидуального «Я». Означает ли это, что он лишен «в себе» сознания или бытия? Выводить подобные заключения — значит играть словами. В данном конкретном случае речь идет лишь о низшем Бессознательном.

В активной форме Сознание может пользоваться своим критерием, которым является Рассудок ; в пассивной же форме оно этого не может. И вот почему Рассудок (критерий Сознания) компетентен в вопросах Науки, но некомпетентен в вопросах Веры. Ведь если по отношению к Вере сознание проявляется лишь в пассивной форме, то оно не может воспользоваться своим человеческим критерием, которым является рассудок; отныне он должен подчиняться божественному критерию (sensorium coeleste), который можно было бы назвать «Логикой Абсолюта».

Наш друг Эмиль Мишле, автор замечательного очерка об «Эзотерике в искусстве», очевидно, избран для того, чтобы когда-нибудь выполнить эту задачу, достойную поэта-платоника, близкого к модернизму

Oiseaux de passage, Rimes fantastiques, Rimes d'ebene, par Stanislas de Guaita. Paris, Berger-LevrauIt, 1881, in-12.