Алексей Платонов - 7 законов жизни

Теперь дело дошло до помещения.

Помещение представляло собой большой зал, разделённый пополам перегородкой, прикреплённой к потолку.

Мы знали, что сначала это был двухэтажный жилой дом, но большинству из учредителей он вспоминался как небольшая булочная, далее приёмка стеклотары, а потом — развалина, где никто, кроме бомжей, не обитал уже лет пять. Здание забросили после того, как кассирша, прямо на своём рабочем месте, провалилась в подпол, бывший некогда первым этажом. Он скрывался под землёй из-за того, что поднялся уровень рынка и окрестностей. Наличие нижнего этажа выдавали арки окон, едва подымающиеся над уложенным вокруг асфальтом.

Первое, что встречало на входе в здание, — небольшая пристройка где-то 2,5 на 5 метров. Два грязных окна через решётки освещали несуразный зелёный круглый стол. Пара кургузых стульев с торчащими гвоздями, шкаф и дыра в стене, прогрызенная крысами, дополняли интерьер. Просевший потолок из мокрой ДВП, держащийся на честном государственном слове, так и норовил обвалиться в любое неподходящее время. Однако, этому помещению, единственному тёплому и потенциально светлому во всём здании, — предстояло стать нашим пристанищем на два с лишним года, днём выполняя функцию штаба, а ночью — сторожки.

Состояние основного зала уже не удивляло — привычные осколки посуды, сломанная незатейливая мебель и тара, какие-то тряпки… Но в первую очередь интересовал бывший первый этаж, который, как выяснилось, использовали в качестве удобной мусорки, куда за годы насыпали просто Авгиевы конюшни разных отходов и грязи. По гниющему мусору нужно было перемещаться на коленях ползком, так как до свода оставалось не более полутора метров, а местами и того меньше. Грязь и вода не давали возможности хорошенько осмотреть все конструкции, но в свете свечи иногда попадались старые окна, дверные проёмы, лестничный пролёт, загороженный досками. Кишели крысы, плесень проела периметр. Словом, тут всё подтачивало здание изнутри. Стойкий неприятный запах мешал сосредоточиться на самом важном — оценить, сколько лет оно ещё продержится без капитального ремонта. После того как был исследован заброшенный этаж — посовещавшись с учредителями, большинством голосов мы решили, что, пожалуй, пол выдержит обозримый срок. Сказывалось отсутствие денег, времени, неопытность, желание поскорее начать дело.

Мы приступили к разбору завалов. Со всего помещения собрали грязь и около окна возвели из неё огромную кучу. Целую плитку, которая отваливалась от пола, собрали в ящики, осмотрели лопнувшую по некогда существовавшему дымоходу стену.

Помещение быстро преображалось, но наводимый на территории порядок всё сильнее привлекал бывших хозяев-бомжей, для которых забор не был преградой, и ещё много-много раз нам приходилось объяснять гостям из прошлого, что здесь их жизнь закончена. Бывало, придёшь, откроешь дверь, и вот — опять «старые друзья». В течение дня тоже наведывались привыкшие к местному сервису интеллигенты с настоятельными просьбами дать хоть какую-то тару, поскольку «не из горла же пить». Тяжело было, когда перелазили через забор сразу несколько человек, нисколько нас не смущавшихся, любезно приглашавших отметить с ними, собственно, наше новоселье и выражавших удивление: «работайте, мы же не мешаем».

Но в скором времени они от нас отвязались. Увесистые замки, которые мы купили, чтобы ограничить доступ нежданным гостям, ещё долго лежали дома за отсутствием в них какого-либо смысла, перед тем как занять посты на воротах и дверях помещения.

После расчистки стал ясен дальнейший план работ… Подумать только, последний этап перед настоящей жизнью. Какие открываются просторы!! 150 квадратных метров! Своих! Здесь будет булочная, там кафетерий, там и тут — перегородки, столовая, моечная, цех.

Так начался новый этап и долгие месяцы без отдыха. Собранные с учредителей деньги начали уходить как вода — требовался кирпич, цемент, песок и глина, стекло и дерево, арматура и уголок. Тогда-то я и начала понимать, что не зря мне даны сыновья. Женя очень быстро договорился насчёт стекла и цемента, плитки и арматуры, лесов и кирпича.

Главную трещину залатали, проломив дымоход и заложив кирпичом, приглашённые штукатурщицы заштукатурили стены и подоконники, дыры, зияющие там, где вывалился кирпич. Подправили потолок и в коморке. В общем, как мы и предполагали, работа спорилась.

Наше детище стало принимать пристойный вид: некогда полуобрушенные подоконники на прикосновение отвечали приятной шероховатостью свежей штукатурки. К ним бы теперь подобающие окна вместо прогнивших…

2 сентября 1991, проработав на одном заводе 35 лет, я очень достойно попрощалась с дорогим мне трудовым коллективом… Это было ожидаемое событие, подготовка к нему шла давно. Строгий белоснежный английский костюм помог мне запомниться своим коллегам красивой. Прощаться тяжело, но… 3 года не доработав до пенсии, я уволилась. Теперь у нас в семье стало двое безработных и студент, которым предстояло самостоятельно выживать в новых условиях.

Жила и работала в свободном режиме. С удовольствием вязала на машине по заказам и вышивала. Сама продавать изделия не могла и не хотела из-за накатывающего чувства стыда и брезгливости к этому «неблагородному делу». Рукоделие позволяло зарабатывать на еду и на сырьё (пряжу, бижутерию, ткани). Деньги давались относительно легко — примерно в три раза больше, чем на заводе. А главное — настроение. Меня переполнял оптимизм. Всё получалось по плану, первая половина года шла прекрасно: я работала дома, на даче, обшивала и обвязывала всю семью, что при наших скромных запросах всех удовлетворяло. Ничего лишнего мы себе не позволяли, конечно, было не до шоколада и покупок обуви и одежды. Но так мы были настроены, затевая дело.

Невозможно надышаться воздухом свободы! Коллеги при встречах в эти первые полгода говорили, что я очень посвежела, похорошела.

Пока создавались запасы стройматериалов, закупался уголок для новых окон, у нас стали заканчиваться деньги и назревало новое приключение — ссуда. Разговор о ней велся давно, но теперь вопрос встал особо остро, ведь вложений требовали и станок, и постоянно увеличивающийся объем ремонта.

6 сентября 1991 годаПромстройбанк выдал нам кредит на 60’000 рублей под залог нашей дачи и машины одного из учредителей. Мы никогда в жизни не держали в руках таких денег и очень боялись, ставя на карту дачу — нашу кормилицу. Однако финансы открывали новые возможности. Быстро закупался металл, трубы, цемент и прочее. Евгений приобретал стиральный порошок и сигареты, которые выгодно обменивал на стройматериалы. В результате мы существенно экономили.