Алексей Платонов - 7 законов жизни

Что думать о плохом, есть деньги — быть и работе! Мы предупреждали работников, что зарплата будет выплачена, лишь когда у фирмы будут собственные средства, но это не мешало ежедневно в любую свободную минуту всем бежать в нашу обитель и, быстро переодевшись, включаться в дело. Привлечённый сварщик сделал рамы, в них быстро вставили уже нарезанное стекло, укрепили его остатками реек со старых окон, замазали оконной замазкой и покрасили. За два дня окна стали украшением зала. С полом было чуть сложнее. Его выравнивали, укрепляли, связав арматурой, а затем хорошенько проливали качественным раствором.

Поскольку работ по сварке становилось всё больше, в помещении обосновался сварочный аппарат Олега, моего племянника, и сварку постепенно освоил сын Алексей. Добавилась ещё пара рук, в итоге аппарат не простаивал. Так же активно замешивался вручную бетон. Дело, возможно, шло бы быстрее, да хотелось красоты. Своим умом и руками создавалось нечто новое, многообещающее. И всё равно мы спешили как могли.

Рождались новые идеи, например мысль о медных узорах, вкраплённых в пол между разноцветными частями бетона. Поэтому мы завезли цветной цемент, мраморную крошку, медные полосы и стекло, чтобы выложить красивые фигуры и сделать пол произведением искусства. Мешать бетон с мраморной крошкой оказалось намного сложнее, но это не останавливало. Все были готовы отдать последние силы, но сделать то, на что раньше не было возможности, цель вдохновляла на подвиги.

Проходило время, и, наконец, мы залили пол. Его незаконченность выдавала то здесь, то там выступающая крошка. Женя уже договорился об аренде шлифовальной… то есть «дьявольской машины», как её мы окрестили. Перед тем как браться за ручки устройства, мы закрывали окна щитами и сами ходили позади агрегата, потому что «наждакомёт» так и норовил выкинуть увесистый наждак в любого, кто находился поблизости. Потихоньку Олег приноровился, и первый метр готового пола мы вместе с радостью и гордостью за красоту отмывали от мраморной пыли и песка. Затем машина стала поддаваться и нашему младшему сыну, оставшуюся целину доверяли шлифовать только ему.

Когда был наведён порядок, завершён пол, сделаны перегородки и помещение приняло товарный вид, наступил следующий этап — гордо продемонстрировать детище сотрудникам СЭС, чтобы получить разрешение на установку станка и работу кафетерия.

Эта попытка оказалась ударом — в арендованном здании никогда не было центральной канализации, а временная заключалась в том, что воду просто сливали в подвал. СЭС запретила нам открывать кафетерий и, естественно, производить чипсы. Для уже готовых громоздких узлов: рамы, жаровни, двигателей, шнека с блоком подачи — необходимо было найти новое помещение, а с таким трудом выстраданную обитель использовать для иных целей.

Неужели Вы думаете, что это нас остановило?! Удар стал очередной развилкой на пути, которым мы даже не шли, а бежали… Мы отчётливо понимали, что, не имея возможности открыть кафетерий, не имеем возможности и зарабатывать, а помещение уже «съело» не только наши деньги, но и заёмные, и ему не терпелось начать их возвращать!

Под автомат была найдена другая площадка, и вскоре там закипела работа. Заказанные детали потихоньку ставились на место, а Гена с Виктором, моим другом и шикарным инженером, с нетерпением ждали очередных. Станина обрастала узлами, редукторами и жаровней. Станок оставался нашей главной надеждой и гарантией будущего.

Евгений по очень хорошей цене купил 2 тестомеса, 20 бочек. Потихоньку мы вновь стали собирать кто что может. Виктор где-то добыл электромясорубку, ещё один учредитель — трубы для канализации, сватья продолжала снабжение щебёнкой и песком. Да разве всё перечислишь?! Сколько же было энтузиазма, веры, надежды. Всё имеющееся свободное от основной работы время отдавалось созиданию своего дела. Работали бесплатно, не ожидая в течение года никаких благ в надежде, что уж после-то получим моральное и, конечно, материальное удовлетворение.

Пока же предстояло придумывать способы рассчитываться за кредит. Быстро возник чертёж, а по нему сварена коптильня. Из имеющихся обломков кирпича и кусков труб соорудили дымоход, Виктор установил ТЭНы, а Евгений закупил несколько мешков «правильных» опилок. Нашлись и те, кто по дешёвке начал поставлять мясо, следом подтянулись желающие его покупать. Ещё держащий позиции дефицит толкал людей на покупку любой продукции, которая могла бы хоть как-то разнообразить их рацион, и, главное, без привычных очередей. Коптильня работала без остановок, сутками напролёт. Мы установили дежурство. Смоченные водой опилки периодически укладывались на ТЭНы, и дальше оставалось лишь контролировать температуру, включая и отключая электричество. Хорошие куски копченостей мы продавали, на эти средства приобретали всё необходимое, платили за аренду, тепло, свет. Плохие куски съедали сами. А из сала, которое скапливалось на полу коптильни, я делала хозяйственное мыло, которое использовали для мытья посуды.

Следующим этапом была закупка у овощехранилища свежей капусты по хорошей цене, теперь ещё одна бригада стала работать на засолке. Соленья делали по 20 стокилограммовых бочек за раз, а затем поставляли ресторанам и знакомым. Также получалось продавать свежую капусту. Это уже были какие-то реальные дела, приносящие доход и позволяющие немного передохнуть от долговых тисков.

Через год после начала, к марту 1992-го, мы немного осмелели, поняли, как себя вести с проверяющими органами, и уладили вопросы с СЭС. Были сделаны перегородки между помещениями с соблюдением требований санэпидемстанции и СНиП, организовал отвод канализации за границы помещения. Стены и пол сами выложили белой кафельной плиткой, а затем перевезли и начали установку чипсового автомата.

Активно продолжалось строительство помещений, ремонт окон, дверей, изготовление решёток, так как через ворота легко перемахивало мелкое жульё и периодически воровало, что лежало у окон или на территории, — материалы, электроинструмент, гвозди, шурупы и вообще всё, что нам доставалось с большим трудом и было крайне необходимо. Для нас в то время каждый молоток ценился на вес золота.

Дела двигались в гору.

Но однажды, когда Геночка дежурил у коптильни, в ТЭНе нарушилась изоляция…

Он взялся за ручку топки, чтобы проверить копчёности, и… его рука приварилась от огромного тока, текущего по металлу.

Гена рухнул как подкошенный, не в состоянии даже позвать на помощь. Его парализовало, а ладонь оставалась на металлической ручке топки, словно прикованная чудовищным напряжением. Всё это произошло на моих глазах.