Алексей Платонов - 7 законов жизни

Меня пронзил панический ужас. В этот страшный момент рассудок померк, мысль, что нужно отключить систему, даже не пришла в голову! Я кинулась к Гене; никогда мне не забыть, как я кричала и металась над гибнущим родным человеком!

Едва шевеля языком, он вымолвил: «Рубильник…»

Вот тут-то один из наших работников, наконец, бросился к выключателю!

Только когда смертоносный ток остановился, рука Гены разжалась на злосчастной ручке дверцы, и он потерял сознание…

Приходил в себя медленно, а ладонь побагровела и вздулась волдырями от глубокого ожога. Не сразу к Гене вернулся дар речи, и ему ещё пришлось силой воли обретать контроль над парализованными ногами. К невероятному счастью, в конце концов он полностью восстановился!

Но меня шок отпустил не скоро — ведь мы чуть не потеряли нашего дорогого папочку. Надолго во мне поселилось чувство страха за каждого, кто следил за топкой, хотя теперь соблюдали все меры предосторожности.

Целый май продолжались работы над завершением торговых залов, и уже 6 июня 1992 годаколлектив дружно вышел на генеральную уборку, в весёлом настроении мыли окна и двери, ведь на днях планировалось торжественное открытие. Дело двигалось к обеду, хлебный отдел сверкал чистотой, как вдруг… ужас…

Мы услышали душераздирающий скрежет, скрип и истошный крик Гены:

«Стойте на месте, не двигайтесь!»

Я поняла, что мой любимый в опасности — вновь в опасности! — и кинулась к нему, вопреки его же приказу. Здание рушилось…

Гена находился в эпицентре обрушения — в зале с чипсовым аппаратом. Как в замедленной съёмке, под ним проваливался пол… вниз ползли перегородки… они тянули за собой проводку…

Кто-то быстро выключил рубильники, и свет погас… Вместе с пыльной темнотой наступила гробовая тишина. Все застыли в оцепенении, в ожидании чего угодно, самого худшего.

Когда глаза привыкли к темноте, мы не сразу осознали, что означают хаотичные линии сюрреалистического пространства.

Во всей служебной половине здания провалился пол. Уже потом мы выяснили, что опорные двутавры проржавели от времени и рассыпались.

Теперь же эта часть дома представляла собой кирпичный контур с окнами и дверями, обрамлявший глубокую яму с кучей хлама! Полугодичные старания пошли прахом, все блоки, кирпич, куски стены лежали руинами, как после авианалёта, коптильня провалилась. Инструмент, хранившиеся тут материалы, бочки, хозяйственные принадлежности были перемешаны и погребены под обломками перегородок и стен, в бесформенном месиве. Искорёженные металлические листы чёрным веером громоздились посередине. Казалось, они заполонили всё свободное место. Да… Это было ужасающее зрелище…

Слава Богу, рухнула только половина здания, остальная часть за уцелевшей, но отошедшей от потолка на сантиметр перегородкой, укреплённая опорами, держалась. Нам ещё повезло, что обвал произошёл до запуска магазина, который мы собирались открывать буквально на следующей неделе. И к великому нашему счастью, всё обошлось без жертв. До сих пор меня бросает в дрожь, стоит представить, что здание обрушилось бы вместе с посетителями…

Оправившись от второго за год шока, Гена тихонечко выбрался из развалин и приказал тем, кто оставался в магазине и хлебном отделе, выходить через окна наружу.

Вместе с полом рухнули и надежды. Каторжный труд, затраченные силы и средства — всё ушло в никуда. Мечты о светлом будущем оставались лишь мечтами. Все работники молча собрали вещи и молча разошлись по домам. Кто-то ушёл еле плетясь, кто-то с настроением никогда не возвращаться, а кто-то — уже обдумывая, как быть дальше.

Гена, багровый от потрясения, сел за стол, положил голову на руки и замер. Я думала, что у него сердечный приступ. Но не таков наш отец. Депрессия длилась пару часов и постепенно стала развеиваться, когда Евгений в тот же день предложил начать расчистку. Олег на предложение всё бросить уверенно сказал «нет».

Мы единой семьёй и одним фронтом решительно продолжали дело. Словно ниоткуда пришли новые силы, и укрепился пошатнувшийся оптимизм. Теперь главным было аккуратно разобрать станок и перенести его в целую часть. Во время обрушения он не упал, а как бы сполз вниз и пострадал не сильно, его подняли и разместили на расстеленных в кафе досках. Но отладка его откладывалась на неопределённый срок. Уже к вечеру Гена заявил, что обратится в мэрию, чтобы сняли налоги, и что будем начинать всё с начала. Но с кем мы остались?

Наступил новый этап отношений между учредителями, энтузиазм вновь сменился полнейшим пессимизмом. Учредители по одному стали просить, чтобы им дали отпуск, и, конечно, удержать их мы не могли. Навалились грусть, отчаяние, никакого просвета не виделось.

Уже на следующий день желающих работать, кроме Гены и Евгения, не было. Предстояло из завалов выбрать все более-менее пригодные материалы и сохранившийся инструмент. Гена поехал к знакомому, который тогда был заместителем мэра города. Тот навестил «пепелище», ужаснулся, посочувствовал и в дальнейшем помог получить разрешение не платить аренду в течение года — большое подспорье.

Опять требовались бесплатные рабочие руки, поскольку нам вновь нужны были деньги на ремонт. Выбор был не велик — оставались самые близкие друзья, сыновья и, конечно же, я. Тогда наш Алёша, ещё мальчишка, сказал, что возьмётся за дело, и на все летние каникулы запрягся разбирать завалы. В трудную минуту нам помог и старый Женин друг Михаил, на которого вместе с Алексеем легли самые сложные заботы 1992 года. Для начала предстояло расчистить низ от обвалившегося кирпича свода, грязи, накопившейся за столько лет совдепии, вывести пол на уровень воды, сделать гидрозащиту и, наконец, начать укладывать пол.

После расчистки крупных блоков и кусков кирпича в глубоком провале вырисовался скелет из крест-накрест лежащих изогнутых балок, проявились глазницы полузасыпанных окон. Спускаться в эту часть можно было по проложенным доскам с перегородками, напоминавшим трап. Ещё пару дней пришлось вытаскивать из грязи и обломков целые кирпичи, чтобы потом их использовать по назначению. Работа шла на износ, ко всему очень мешали изогнутые швеллеры, делившие помещение на сектора. Если бы не они, расчистка двигалась бы активнее. Мы ждали газорезчика, чтобы тот разрезал мешающие конструкции. Два совсем ржавых швеллера Миша с Алексеем сломали и выкинули, а остальные не поддавались. Чтобы не терять время в ожидании газосварщика, Алёша против отцовской воли решил взять тавры электросваркой. В первый день он за два часа справился с двумя балками, за следующие два дня — с оставшимися. В ближайшие выходные эти обрезки занесли под пол и открылся простор для работы. Необходимо было выбрать слой грязи в 50 — 80 сантиметров по всей площади.