Максим Исповедник - Творения преподобного Максима Исповедника. Книга I. Богословские и аскетические трактаты

В данном случае речь идет о понятии χρῆσις(хотя и употребляется глагол χρήσασθαι), имеющем богатую предысторию в античной философии и патристической мысли. Оно играло значительную роль и в мировоззренческой системе преп. Максима, особенно в его психологии человеческого действия. Согласно преподобному, это действие в своем развитии проходит четыре основных этапа: «воля» ( θέλησις) — «выбор», или «решение», ( προαί ρεσις) — «стремление» ( ὀρμή) — «использование» ( χρῆσις). Последнее предполагает «пользование вещами» и тождественно непосредственно «действию» как конечному результату всего психологического процесса. Но и предшествующий этап также есть своего рода «использование», только не вещей, а «мыслей» ( νοήματα). Отсюда вытекает, что нравственная порочность есть неправильное «использование мыслей», которое и приводит к неправильному пользованию ( παράχρησις) вещами (см.: Gnilka Ch . Chresis. Die Methode der Kirchenväter im Umgang mit der antiken Kultur. Basel; Stuttgart, 1984, S. 95–97). Современник и близкий по духу преп. Максиму подвижник авва Фалассий выразил эту идею кратко и емко: «Порок мысленный ( ἡ κατὰ διάνοιαν κακία) есть неправильное пользование мыслями, а действительный грех — неправильное пользование вещами» (PG 91, 1452). До этого близкое по настрою высказывание мы находим у преп. Марка Подвижника: «Ни золото, ни имения сами по себе не приносят вреда, но вредно... пристрастное их злоупотребление ( ἡ ἐμπαθὴς αὐτῶν παράχρησις)» (PG 65, 1105; русский перевод: Преподобного и богоносного отца нашего Марка Подвижника Нравственно-подвижнические Слова, с. 115).

Под φιλὰ τὰ νοήματα τῶν πραγμάτωνследует понимать умозрения (идеи) о вещах, незамутненные никакой страстью. Важно подчеркнуть, что для преп. Максима, как и для большинства отцов Церкви, познание есть не просто интеллектуальный, но прежде всего нравственный акт. Поэтому опять акцентируется роль сердца — идеи ἀναβαίνειν ἐπὶ τὴν καρδίαν.

Схожие мысли высказываются Евагрием: «Свидетельством бесстрастия является то, что ум начинает зрить собственное сияние, он остается спокойным (ἤ συχος) при ночных видениях и безмятежно созерцает вещи» ( Evagre le Pontique . Traité pratique, p. 648).

Схолия : «Видишь ли ты восхождения созерцания?»

Намек на учение о «логосах», разрабатываемое преп. Максимом (в различных аспектах) в большинстве его творений. Согласно ему, «все бытие по существу идеально. Оно есть не что иное, как совокупность логосов, исшедших из Логоса и разнообразно переплетающихся друг с другом. Все качественные различия бытия зависят от разных комбинаций этих логосов... Весь мир, таким образом, представляет собою в большей или меньшей степени „одебеление“ или воплощение Логоса, таинственно скрывающегося в логосах под оболочкой тварного бытия и во всех действиях Своих обнаруживающего Свои логосы промысла и суда» ( Епифанович С. Л. Указ. соч., с. 51). В данной главе констатируется, что чистый ум, озаряемый Откровением Бога Слова, может прозревать и будущее тварного мира в его идеальной основе.

Сочетание апофатизма (непознаваемости Бога в Его сущности) и катафатизма (познаваемость Бога через Его действия или «энергии») составляет сущностную черту богословия всех восточных отцов Церкви. «Бог имманентен и трансцендентен одновременно: имманентность и трансцендентность взаимно друг друга предполагают. Чистая трансцендентность невозможна: если мы постигаем Бога как трансцендентную причину вселенной, значит Он не чисто трансцендентен, так как само понятие причины предполагает понятие следствия. В диалектике Откровения имманентность позволяет нам именовать трансцендентное. Но не было бы и имманентности, если бы трансцендентность не была, в глубинах своих, недоступна» ( Лосский В. Н. Догматическое богословие // Богословские труды, 1972, сб. 8, с. 133).

Термин πόθος(«томление, тоска, влечение») в аскетической письменности часто приобретал положительное значение. Особенно такое положительное значение данного термина характерно для преп. Макария Египетского, который неоднократно говорил о «любовном томлении к Богу», «небесной тоске по Христу» и т. д. (см.: Makarios/Symeon . Reden und Briefen. Hrsg. von H. Berthold. Bd. I. B., 1973, S. 81, 175, etc.). Впоследствии и преп. Симеон Новый Богослов не раз высказывался о «любовном стремлении» к единению с Богом. См.: Архиепископ Василий (Кривошеин). Преподобный Симеон Новый Богослов (949–1022). Париж, 1980, с. 303.

Выражение τούς περὶ τῆς οὐσίας αὐτοῦ... λόγουςпредполагает, скорее всего, что здесь речь идет о логосах, предсуществующих в Боге и составляющих «умопостигаемый мир», являющийся своего рода «образцом» для мира чувственного. Идея эта сама по себе не новая: она развивалась, в различных аспектах, поздними платониками, Филоном Александрийским и некоторыми христианскими писателями. Но, как отмечает И. Дальме, в отличие, например, от Прокла и Дионисия Ареопагита, учение о логосах преп. Максима антропологически ориентировано и вставлено им в широкий контекст сотериологического учения об «обожении» человека (см.: Dalmé I. H. La théorie des «logoi» des créatures chez S. Maxime ie Confesses // Revue des Sciences Philosophiques et Théologiques, 1952, t. 36, p. 245–246). Данное учение покоится на различии в Боге «сущности» и «энергий». Это различие является онтологической основой мистического богословия восточных отцов Церкви, получившего классическое завершение в миросозерцании св. Григория Паламы. Как указывает архиепископ Василий Кривошеин, среди его предшественников был и преп. Максим, у которого имеется развитое богословское учение о «не имеющих начала» свойствах Божиих, «существенно созерцаемых около Бога», о «разумных основаниях тварных существ» ( λόγοι τῶν ὄντων), содержимых Божественным Умом. «Все эти начала», как пишет Палама в своем синтезе патристической мысли, «не являются ничем другим, как разумными основаниями и образцами тварных существ, причастными для них, но исключенными из них и превосходящими их, как существующие и предсуществующие в Творческом Уме и в соответствии с которыми все было создано» (цит. по: Архиепископ Василий (Кривошеин). Святой Григорий Палама — Личность и учение (по недавно опубликованным материалам) // Вестник Русского Западно‑Европейского Патриаршего Экзархата, 1960, № 33–34, с. 111–112). Это различие до преп. Максима провел еще св. Григорий Нисский, который говорит о тех, «которые окрест Божественной природы» ( τὰ περὶ τὴν θεῖαν φύσιν), подразумевая под ними Божественные «энергии» (см.: Krivochein В. Simplicité de la nature divine et les distinctions en Dieu selon S. Gregoire de Nysse// Studia Patristica, 1985, vol.16, pt. 2, p. 389–411).