Максим Исповедник - Творения преподобного Максима Исповедника. Книга I. Богословские и аскетические трактаты

Здесь подразумевается «от отца», т. е. родившийся от кровосмесительной связи. Ср. Быт. 19:37, где повествуется о рождении у старшей дочери Лота Моава, зачатого от самого Лота.

Мысль преп. Максима та, что как в бане очищается тело, так и в деятельном любомудрии, в подвигах добродетели, происходит очищение от грехов нашей души. При этом следует подчеркнуть, что очищается она посредством тела, которому отводится важная роль в деле нашего спасения.

Образ «кроваво-красной глины», видимо, намекает на создание человека из «праха земного» (Быт. 2:7).

Иначе говоря, как обувь («сапог») оберегает ногу от повреждений, так и подвижничество служит защитой души от терний лукавого.

Термин ἀσκητήςимеет в греческом языке прямое значение «атлет», «борец»; в христианстве он принял устойчивое значение «подвижник». Чтобы избежать повтора, в переводе избирается прямое значение слова.

В данном случае у преп. Максима речь идет о «естественном созерцании». Значительную роль в нем преподобный отводит «чувству» («ощущению»). Во-первых, оно предохраняет душу (словно обувь ногу) от непосредственного соприкосновения с чувственным миром, позволяя ей невредимо переходить через «век сей». Во-вторых, оно служит посредником в постижении смыслов («логосов») мироздания. Но такое постижение ведет одновременно к «отмиранию» («умерщвлению») самого чувства. Оно становится ненужным, когда душа достигает той стадии созерцания, при которой происходит сосредоточение всех «смыслов-логосов» в едином, высшем и владычествующем «Смысле-Логосе» (Слове Божием).

Подразумеваются умозрения, относящиеся к сферам нравственного любомудрия («практического делания»), естественного созерцания и таинственного богословия.

В «Септуагинте» и у преп. Максима стоит ὁδηγήσει, что означает буквально «приведет, проведет».

Мысль преп. Максима заключается, видимо, в том, что нравственное любомудрие («делание») как бы «воссозидает» и преображает телесную природу человека, которая становится достойным храмом Св. Духа.

Иначе говоря, Бога нельзя мыслить в категории времени или качества.

Другими словами, Бог не обладает своим физическим образом (обликом), т. е. не проявляется телесно и зримо ( ἐκ φυσικῆς ἐμφάσεως).

Речь идет о триаде οὐσί α — δύναμις — ἐνέργεια; предпосылки этого учения были заложены еще в античной философии, но в своей полноте оно было развито в патристической традиции, прежде всего у Дионисия Ареопагита и Иоанна Скифопольского, от которых и зависит преп. Максим. См.: Scherwood Р. The Earlier Ambigua, р. 103–123.

Преп. Максим здесь несколько изменяет вышеуказанную триаду, которая предстает как «сущность-движение-действие (энергия)». Движение есть «середина», ибо оно возникает в сущности (потенциально содержась в ней) и влечет действие, которое является как бы «осуществлением» сущности.

Действие есть завершение ( τέλος —конец) возникшего в сущности движения. Под «логосом», ограничивающим это действие, следует, видимо, понимать ту внутреннюю идею (или принцип), которая определяет это действие.

Возможно, преп. Максим здесь имеет в виду первую и вторую сущность Аристотеля.

Глагол ὑπερδύναμειв смысле «обладать силой, превышающей всякую силу», применял в отношении Бога Дионисий Ареопагит. Леонтий Иерусалимский также высказывался о «сверхмощной силе чудотворения», подразумевая божественную природу Христа (см.: Lampe G. W. H. Op. cit., р. 1438). Преп. Максим, говоря о ὑπερδυνάμενοςὕ δρυσις, вероятно, зависит от них.

Скорее всего, имеется в виду та внутренняя незыблемость Бога, Его «устойчивое состояние» (ἕ ξις), на которой и зиждется всякая «энергия».

Как отмечает Г. У. Бальтазар, преп. Максим, следуя за св. Григорием Нисским, здесь соотносит понятия «век» и «время» с сущностью тварного бытия. Опять в духе св. Григория Нисского понимает преп. Максим в этой главе и термин διάστασις(у св. Григория чаще — διάστημα), который обозначает как бы «отстояние от самого себя» («Abständigkeit von sich selbst») или «отделение». См.: Balthasar H. U. Kosmische Liturgie (2 Aufl.), S. 601–603.

Преп. Максим в данном случае разграничивает понятия αἴδιον(соотносящееся с Богом) и αἰών(соотносящееся с тварным бытием). По словам В. Лосского, «св. Максим Исповедник подчеркивает, что вечность мира умопостигаемого — вечность тварная : пропорции, истины, неизменяемые структуры космоса, геометрия идей, управляющих тварным миром, сеть математических понятий это — эон , эоническая вечность, имевшая, подобно времени, начало (откуда и название — эон : потому что он берет свое начало „в веке“, ἐν αἰώνι, и переходит из небытия в бытие); но это вечность не изменяющаяся и подчиненная вневременному бытию. Эоническая вечность стабильна и неизменна; она сообщает миру взаимосвязанность и умопостигаемость его частей. Чувствование и умопостижение, время и эон тесно связаны друг с другом, и так как оба они имеют начало, они взаимно связаны друг с другом, и так как оба они имеют начало, они взаимно соизмеримы. Эон — это неподвижное время, время — движущийся эон. И только их сосуществование, их взаимопроникновение позволяют нам мыслить время» ( Лосский В. Н. Догматическое богословие, с. 150–151).

Преп. Максим развивает здесь мысль, высказанную чуть выше (I, 2), уточняя, что Бог не может постигаться в «категории отношения». Схожие мысли развиваются и в «Умозрительных главах»: подлинно и всецело Единое не имеет различия; не имеющее различия [стоит] вне всякого отношения; не обладающее отношением, естественно, является беспредельным и безначальным. Стало быть, только Божественное безначально, беспредельно, не имеет отношения и различия, поскольку, как простое, Оно есть Наиединственнейшее Единое ( Епифанович С. Л. Материалы..., с. 34). См. также: Gatti М. L. Massimo il Confessore. Saggio di bibliografia generale ragionata e contributi per una riconstruzione scientifica del suo pensiero metafisico e religioso. Milano, 1987, p. 356.

Смысл всей фразы, видимо, тот, что знание сущих ориентировано на «идеи» или «логосы» их, которые обладают четкой оформленностью (или «описанием» — περιγραφήν) и ярко выраженными своими границами, в отличие от текучей непостоянности феноменального мира, доступного нам в ощущениях: Именно такая «оформленность» логосов делает «доказательным» ( πρὸς ἀπόδεξιν) наше знание, касающееся сущих вещей.