Ларри Крабб - Внутренний мир

Мне бы хотелось спросить у жены, детей и близких друзей того пастора, не кажется ли им, что он иногда избегает столкновений, от которых не следовало бы уклоняться.

В определенных обстоятельствах необходимо уметь задавать неприятные вопросы и принимать решения. Способен ли он на подобные действия? Например, строго спросить у сына, где он пропадал вчера до полтретьего ночи, когда его ждали домой к двенадцати, или объяснить жене, что сейчас не время покупать новые занавески, поскольку в данный момент в семье нет свободных денег? Или он старается избегать ссор и неприятных сцен, сохраняя спокойствие и терпение, оставаясь при этом слабаком? Если пастор предпочитает быть мягким там, где сильный человек проявил бы твердость, то, как мне кажется, мало того, что его мягкотелость расстраивает жену, но я бы сказал, что его манера поведения есть не что иное, как обманчиво привлекательная попытка сохранить все в удобном, привычном виде, попытка, которая преследует одну только цель: защитить себя.

Откуда мог появиться такой стиль поведения? Возможно, у отца этого пастора был суровый нрав. Если так, значит, ребенок с самого детства страдал от его непредсказуемых вспышек гнева. Он быстро понял, что, открыто выражая свое мнение, рискует рассердить своего вспыльчивого отца. Ничто не причиняло ему такой боли, как злобность папаши. Слова, которые произносил в гневе отец, глубоко ранили его тогда, да и теперь не дают покоя. Боль была весьма реальной и достаточно сильной, чтобы убедить в том, что избавиться от нее – вопрос жизни и смерти.

Когда человек в надежде обезопасить себя от отцовского гнева привыкает держать свои мысли и желания при себе, тогда подлаживаться к точке зрения другого для него становится естественным, особенно в критических обстоятельствах. Зрелость и некоторая житейская мудрость, пришедшая с возрастом, а также влияние общепринятых христианских норм позволили ему облечь свои попытки самозащиты в одежды терпеливого смирения.

Если вся эта история с отцом действительно имела место, тогда становится очевидным, что целью принятой этим пастором линии поведения является защитить себя от возможных разочарований и сохранить уважение и любовь окружающих. Поэтому он избегает споров, никогда никого не осуждает и не отталкивает от себя, люди чувствуют себя с ним легко и свободно. При общении он вызывает у людей теплые чувства, они всегда добры и приветливы с ним, а резкие слова, если и случаются, застывают у них на языке. « Кроткий ответ отвращает гнев » (Притчи 15:1) – вот библейское подтверждение его стиля общения.

Конечно, кроткий ответ может отвратить гнев – так говорит Священное Писание, и это прекрасное подспорье, когда мы намереваемся сблизиться с гневливым человеком. Но когда кротость используется человеком, чтобы избавиться от столкновения с чьим-то гневом, который угрожает уничтожить его, тогда это уже не любовь. Это греховная самозащита.

НАША МАНЕРА ОБЩЕНИЯ

Каждый человек обладает своей индивидуальной, неповторимой, как снежинки, манерой поведения. В основе узора каждой из них лежат побуждения либо к самозащите, либо к любви. Пастор, который занимает в своей церкви более жесткую позицию, всегда имея определенное мнение и твердые установки по щекотливым вопросам, может оказаться столь же слабым, как и кроткий пастор. Если он ощущает потребность во что бы то ни стало добиться определенного успеха, если он правильно мыслит и внятно выражается, тогда его манера общения, хотя и весьма отличная от манеры общения того, другого пастора, будет, однако, в равной степени ошибочной.

Справедливости ради следует отметить, что и кротость первого пастора, и напористость второго, конечно же, могут свидетельствовать об их зрелой способности любить и жертвовать всем, что есть у человека ради содействия целям Божьим. Зрелость не делает нас одинаковыми: чем более зрелыми мы становимся, тем более неповторимым будет наш стиль общения. Однако поскольку склонность к самозащите так глубоко въелась в наш греховный по самой своей сути подход к жизни, то нам доставляет немало труда обнаружить ее в том, как мы общаемся.

Слишком часто, стараясь измениться, мы обращаем внимание только на наиболее очевидные греховные моменты в нашем поведении, которые слишком явно не соответствуют библейским нормам и представлениям. Если желаемые перемены не наступают в тот же миг, как только мы прекращаем делать зло и начинаем усиленно молиться и читать Писание, тогда мы либо с удвоенным рвением стараемся избегать зла, делать добро и больше учиться, либо же мчимся к душепопечителю в надежде лучше понять самих себя и осмыслить скрытый конфликт в своей душе. Мы редко задумываемся над ценностью того, что, на мой взгляд, является самым важным для всех желающих измениться изнутри. Мы не принимаем во внимание необходимость и важность четкого осознания своей склонности к самозащите, которая наиболее отчетливо проявляется в нашем отношении к людям. Если для людей главным в жизни является любить друг друга, как Бог возлюбил нас, тогда все наши усилия сохранить прежде всего собственный покой и благополучие противоречат самой цели нашего существования.

Мы были созданы для любви, и когда мы любим, в нас появляется что-то хорошее. Мы чувствуем себя чистыми, цельными, богатыми и счастливыми. Более того, мы начинаем меньше беспокоиться о своем самочувствии и больше заботиться о жизни других. Но когда желание защитить себя диктует нам, что говорить, как и кому, тогда в нашу душу, которая жаждет утешения, закрадывается чувство досады. Мы вдруг понимаем, что нас раздражает, когда люди не проявляют к нам должного внимания. В узком кругу близких знакомых из вашей церкви, с которыми вы регулярно собираетесь, чтобы обсудить свои проблемы, и где делается упор на искренность и откровенность, вы можете поделиться своим разочарованием с другими и, возможно, рассказать о потребности в большем участии и подлинной любви. Однако ваша требовательность способна разрушить любовь, о которой вы просите. Люди прекрасно чувствуют, как вы к ним относитесь, поэтому подобные заявления нередко остаются без ответа.

Когда люди не отвечают на наши требования, мы злимся. Некоторые даже пугаются собственного гнева и стараются спрятать его глубоко внутри. Они боятся, что все вокруг окончательно отвернутся от них, если увидят, как они рассержены. В результате они начинают страдать от депрессий, расшатанных нервов или навязчивых мыслей о том, что мы можем причинить кому-то вред. Другие проявляют свой гнев более открыто и некрасиво: они становятся чересчур критичными, вызывающе дерзкими или просто противно угрюмыми с теми, кто ранее когда-либо в чем-либо их подводил.