Франсуа Брюн - Чтобы человек стал Богом

Но имеется ещё большая трудность. Мы до сих пор рассматривали только относительно простые субстанции. Если мы сейчас хотим изучить своё тело, нам следует рассматривать не только различные субстанции, которые его составляют, но и необычную сложность их комбинаций. Лучше перечитаем Жана Ростана († 1977), признающегося в своём незнании: « Я верю в то, что человек происходит от животного, но я никогда не говорил того, что я знаю, что такое животное. Я верю в то, что ребёнок происходит телом и духом от родителей, но я никогда не говорил, что я знаю, как такое произвести на свет. Я верю в то, что жизнь происходит от материи, но я никогда не говорил того, что я знаю, что такое материя » [39] Ce que je crois (Graset, 1963, с. 62). .

Однако во всём этом рассуждении мы до сих пор рассматривали только материальные субстанции. Но ведь Бог не имеет тела; следовательно, природа или субстанция Бога не является материальной. Мы не будем из-за этого сводить её к интеллектуальной абстракции, к некоторому виду существующей Истины. И не будем думать, что мы можем выйти из положения, утверждая, как в схоластической философии, что Истина есть наиболее конкретное бытие. Это только слова и игра слов. Признаем просто, что для нас совершенно невозможно представить нематериальную субстанцию, так как через «нематериальную» нам представляется, что мы отстраняем всё утверждаемое нами при разговоре о «субстанции». И действительно мы не имеем другого знания, связанного с опытом, кроме знания материальных субстанций.

Никакое непосредственное представление Троицы невозможно, так как у Бога нет тела. Явление трёх человек или ангелов Аврааму несомненно наименее несовершенно среди символических изображений. Различие лиц там ясно утверждается. Единая общая природа там проявляется намного меньше, её можно увидеть в золотом фоне, образованном крыльями, которые соединяются.

Но если наше воображение остаётся бессильным, мы можем, однако, допустить, что может существовать сам по себе не невозможный и не абсурдный другой порядок реальности из других субстанций, полностью нематериальных, играющих примерно ту же роль, о которой мы знаем через опыт материальных субстанций. Это касается и субстанции нашей души или субстанции Бога. И ещё, удобно ли в связи с ними освободиться в наиболее возможной степени от всякой попытки представления? Особенно не будем пытаться создавать какую-нибудь идею, исходя из рассмотрения материальных субстанций, воображая их как наиболее лёгкие, прозрачные и эфирные.

Из чего действительно может быть сделана божественная субстанция? Строго говоря, мы ничего о ней не знаем, и, без сомнения, будет очень самонадеянно желать разрешить эту тайну. Впрочем, мы знаем не больше, из чего сделана субстанция нашей души. Но успокоим себя. Это не так серьёзно, так как мы вдобавок знаем не больше о том, что такое свет и, однако, мы его видим очень хорошо; то же относится к жизни, а мы всё же живём и т. д.

Может быть, хорошо было бы вернуться к выражению святого Иоанна: « Бог есть любовь » [40] I Послание, гл. IV, ст. 8 и 16. или ещё « Бог есть свет » [41] Там же, гл. 1, ст. 5. . Это единственные выражения, с помощью которых Откровение говорит по поводу божественной природы. Слово «любовь», может быть, обозначает эту божественную природу в самой себе, и свет там обозначает нечто большее, поскольку нам о нём сообщается. Очевидно то, что это слово «любовь» не объясняет нам таким образом, из чего сделан Бог, но оно позволяет лучше определить какого порядка Он есть. И если мы можем видеть, не зная, что такое свет, оказывается также, что мы можем в значительной степени «ощутить» Бога, испытывая Его любовь и нежность в глубине нашего сердца, при этом не разгадывая тайну этой любви. Окончательно именно в молитве через бесконечно простой духовный опыт мы сможем лучше распознать, в чём состоит собственно Существо Божие. Этот опыт различается разными степенями интенсивности, в соответствии с которыми можно говорить о великих мистиках или о скромных начинающих в области духовной жизни, но по существу он остаётся тем же самым.

Мы увидели, насколько было трудно покинуть строгую область предметов, про которые мы верили, что знаем их, так как они непосредственно доступны нашим чувствам. И уже было чрезвычайно трудно, исходя из материальных субстанций, подняться нам до идеи полностью нематериальных субстанций. Вот ещё большая трудность: мы до этого оставались в области представлений о существе, субстанциях и природе. Но именно личность не имеет собственно порядка существа (иначе было бы четыре существа в Боге: три лица и божественная природа).

Личность также не является «не существом» и не есть ничто. Она не является также промежуточной категорией, полусуществом или началом существа. Не следует думать о ней в категориях существа, тем более изнутри категории существа, и мы не пытались мыслить о нематериальных субстанциях как о возвышенных бесконечно очищенных материальных субстанциях.

Так как личность по определению не входит в категорию существа, легко можно понять, что мы не можем иметь непосредственного знания о ней. Но тогда во имя чего вводить эту недоступную категорию?

Прежде всего, это имеет наиболее глубокое основание, так как Церковь, по мере размышления в течение многих столетий о тайне Троицы, мало-помалу выработала эту новую категорию, которая представлялась необходимой для сохранения тайны, открытой нам Богом, от всякого искажения и всякой бессмыслицы. Затем, хотя мы не можем непосредственно познавать личности так же, как мы узнаём множество предметов (ведь поистине личность — это не предмет), мы можем, тем не менее, иметь некий опыт. Никакой язык не располагал термином, обозначающим личность. В силу верности откровенной тайне мы пришли к выбору или к разработке соответствующего выражения. Но все наши языки уже имели печать ежедневного опыта, при котором мы производили разделение личностей с помощью игры «личными» окончаниями, спряжениями или использованием «личных» местоимений. Личность является субъектом: «я», «ты», «он». Огромная трудность заключается в том, что мы никогда непосредственно не добираемся до личностей. Я знаю кого-то только по его телу, жестам, его словам, по его взгляду. Личность никогда не существует в чистом виде. Нельзя говорить о личности, не упоминая соответствующей природы (материальной, то есть для нас телесной, или нематериальной). Напротив мы много знаем о субстанциях, которым не соответствует никакая личность: этот стол, этот стул не являются «личностными» существами. Но личность может чувствовать, иметь волю, думать, радоваться, страдать, желать и вспоминать только через природу. Вообще можно сказать, что «я» могу чувствовать боль в ноге только от того, что я обладаю ногой со всем инструментом нервов, продолжающим её. Но одновременно это не моя нога, которая страдает, но «я». Это «я» не есть только сумма всего в моём теле, ни даже в моём сознании, так как моё сознание кроме того самопроизвольно понимается как принадлежащее мне и, следовательно, отличным от «меня», который владеет им.