Франсуа Брюн - Чтобы человек стал Богом

Эта «христинизация» осуществляется и проявляется особенно в Евхаристии, но не ограничивается узким кругом верующих. Прежде всего, потому что она мало помалу распространяется «от верующих, в лоне человеческой единокровности» и охватывает постепенно всю Вселенную, даже материю, эти «менее освещённые области, которые поддерживают нас [774]», но и потому также Евхаристия и Церковь сами, в конечном счёте, являются зонами самой плотной энергии притяжения, которой Тело Христа воздействует на мир. Тут же проявляется первое различие между этой схемой и той, которую мы уже начали предлагать: у Тейяра, речь не идёт на самом деле об «идентификации» в понимаемом нами смысле. Космическое Тело Христа больше «распространено во всей Вселенной [775]», чем присутствует целиком в любой точке Вселенной. Наше тело не столько идентифицируется с его Телом, сколько пересекается его нервным импульсом, взятым из пучка его энергий, в зависимости от него, под его притяжением.

В нашей схеме особенно, идентификация между телом Христа и нашим полная, с начала мира и с начала жизни каждого. О. Тейяр, напротив, излагает силу притяжения, с которой Христос воздействует на наши тела и жизни, в терминах биологической т.е. медленной эволюции, Христос не только «Искупитель», но так же всё более и более «Развивающий». В последние годы своей жизни, в отношении греха, как мы видели, он заявлял, «что если остерегаться» нести грехи грешного Мира» это всё равно, что, переводя в термины Космогенеза «нести грехи Мира в состоянии эволюции». Вся физическая эволюция мира для него уже начало обожения, но, взаимообразно, освящение ему представляется всё яснее высшей фазой этой эволюции. Поэтому он заявляет, что Христос «не представляется для нашего поклонения… чёткой и соперничающей вершиной предела, к которому ведёт биологически продолженный склон антропогенеза [776]». Моральный или духовный предел не отличается от биологического. «Святость», для о. Тейяра, не должна отличаться от «совершенства», как мы пытались это показать.

Можно полагать, что эта неясность связана с другой, более фундаментальной, путаницей между духом и материей. И тот и другая, для о. Тейяра, глубоко связанные, неразделимые с самого начала, с первых шагов творения, возможно, останутся такими до конца и будут развиваться вместе, только дух будет проявляться больше к концу эволюции.

Мы уже сказали, что в конце концов христианская традиция свидетельствует об этом глубоком единстве между материей и духом. Мы признательны о. Тейяру за то, что он обнаружил эту связь.

Объединение эволюции с искуплением, в котором мы упрекаем о. Тейяра, кажется исходит на этот раз из смешения между «личностью» и «природой». Если личность задумана как полностью поглощённая природой и смешанная с ней, то имеется только один возможный предел, предел эволюции, и не существует больше возможности различать святость и совершенство.

Тогда та же самая схема включения будет иметь совсем другое значение. Динамика спасения, «которое предстоит», согласно с. о. Тейяром будет относиться к природе, а не к личности. Она задумана в связи с эволюцией, как постепенное сокращение множества до Единицы, а не как обращение к призыву Любви. («Накопление любви» в мире, у о. Тейяра, это — процесс биологической эволюции). Наконец, этот динамизм доверен Христу больше, чем нам. Это больше дело Его притяжения, чем нашего ответа на Его призыв.

Сама мысль об этой внутренней тяге заключает в себе определённое различие и определённую общность между Христом и нами. Но, не располагая различием между личность — природа, о. Тейяр должен отдавать себе отчёт между различием и общностью только в одном и том же отношении — в отношении природы. Расположенные на одном уровне, эти два аспекта становятся скорее противоречивыми, чем дополняющими друг друга. О. Тейяр разрешает противоречие благодаря категории эволюции. Оба противоречивых аспекта остаются на одном уровне, но при этом следуют один за другим. «Христинизация» мира развивается. Она есть переход от различия к союзу.

Мы уже видели, когда говорили о грехе, что эта концепция действий Христа в нас как продолжение и окончание биологической эволюции означает: его притяжение заставляет чувствовать постепенные эффекты, дающие больше совершенства, и, следовательно, святости, в последние века, чем в первые, но и осуществляющие внутреннее непреодолимое давление для всего человечества и, по крайней мере, очень сильное на каждое сознание в частности. Отсюда следует, что отношение любви между Богом и человеком глубоко искажено. Мы видим всё, что Христос делает для нас — это в нас, то, чего мы сделать не смогли. Но наш ответ всегда будет по логике этой схемы, только сознательным, достаточно точным отражением силы его притяжения к нам.

В связи с этой формой, схема включения остаётся слишком близкой к схеме замены.

«Персоналистическое» течение

В этом месте нашего изложения следует сначала вкратце подчеркнуть особую трудность: речь идёт о течении, которое представлено больше философами, чем богословами. Философы, часто христианские, не игнорируя нашей богословской проблемы, не рассматривали её непосредственно. Богословы, работающие в этом направлении, ничего не написали. Мы сможем сослаться только на двух авторов и только благодаря двум статьям: о. А. Шавас [777], и о. Хитц [778]. Случается, что другие богословы ссылаются на те же категории, но чаще всего, мимоходом и намёками, как Л. Ришар [779]

В рамках кратких работ наши авторы не могли сами представить категории персоналистической философии, которые они используют. Они довольствуются упоминанием их и ссылками на выработавших их философов. Но поскольку речь идёт, как в философии, так и в богословии, о течении мысли, о пути исследования, об общей интуиции, а не о философской системе и не о богословском синтезе, оказывается, что эти ссылки не всегда проливают достаточно света.

Тогда зачем останавливаться на этих исследованиях? Дело в том, что их фундаментальная интуиция похожа на нашу, но достигнута другими способами. Изучая эти исследования, мы приступаем к изложению наших мыслей. Пытаясь понять, на какие трудности они натолкнулись, мы выявляем преимущество наших собственных категорий. Богословы-персоналисты говорят о необходимости, как мы уже подчёркивали, отдавать себе отчёт о двух основных сторонах Предания:

1) Христос, один, действительно спас всех нас;

2) Однако каждому из нас остаётся сделать что-то, для того, чтобы спасение уже осуществлённое для всех, коснулось бы каждого лично.

Итак, в таинстве Искупления есть аспект солидарности, связь единства между Христом и нами, и аспект различения, различия, индивидуальной ответственности.