Франсуа Брюн - Чтобы человек стал Богом

При более близком рассмотрении совершенно ясно видно, что для неё существует реальная непрерывность между адом, чистилищем и раем. В чистилище то же страдание, что и в аду [811], но и та же радость, что и в раю. В конце концов, это тот же «божественный огонь любви», испытываемый как страдание, (окончательное, в аду; временное и очистительное, в чистилище), и как радость (возрастающая, в чистилище, и возможно ещё в раю [812]). На самом деле, не Бог отсутствует в аду, но душа в аду и в чистилище, затемнённая грехом как «ржавчиной»: «Как и предмет, покрытый чем-то, не может блестеть на солнце не потому, что недостаточно солнца, которое продолжает сиять, но потому, что покрытие предмета мешает отражать солнечный блеск. Пусть будет снято препятствие, покрывающее предмет, и он откроется действию солнца» [813]. «В душе действует та же божественная любовь как очищающий огонь и как радость вечной жизни: Из этой божественной Любви , пишет святая Екатерина из Генуи, я вижу, как устремляются некие лучи и горящее пламя, такие пронизывающие и такие сильные, что кажутся способными ввергнуть в небытие не только тело, но и саму душу, если бы это было возможно …».

«Посмотрите на золото… Золото, очищенное до двадцати четырёх карат, не истощается больше, каким бы ни был огонь, через который ты проводишь его. В нём может быть поглощено его собственное несовершенство».

«Так действует в душе божественный огонь. Бог поддерживает её в огне, пока не будет уничтожено всё несовершенство… Очищенная, вся душа остаётся в Боге, без ничего в ней, что ей свойственно, и её бытие есть Бог». Святая Екатерина приходит к тому же заключению, что и Мейстер Экхарт: «Полагая, что в этом состоянии чистоты её (душу) держат в огне, она не почувствует никакого страдания». Но она тут же добавляет очень важное для нас уточнение: «Этот огонь будет ничем иным, как огнём божественной любви вечной жизни [814]…».

Такое же свидетельство находим у Марии де Вале († 1656), мистика, к несчастью, очень мало изученного из-за странности её случая, но за духовную ценность которого ручается святой Жан Ёд, испытавший её большое влияние:

«Святые видят Бога, и они в Боге, как в огне любви, который проникает в них, движет ими и опьяняет их потоком радости. Проклятые видят Его и находятся в Нём, как в огне ярости и гнева, который проникает в них, движет ими и опьяняет немыслимыми страданиями [815]…».

Добавим, что в соответствии со всем тем, что мы видели относительно прославления тела, было бы напрасно искать в аду или чистилище другой огонь для тел, а не саму божественную любовь. Это та же Любовь, само существо Божие, которая для нас и ад, и чистилище или рай, как для тел, так и для душ.

Очевидно, что не все мистики свидетельствуют об этом двойном действии присутствия Бога в нас, как об аде или рае. Но никакой мистик не совершенен. Каждый получил от Бога особую миссию. Даже те, миссия которых была: донести странные и ужасные видения ада или чистилища. Следовало бы не забывать, что здесь присутствует только язык образов, неизбежный как общее творение Бога и всей человеческой психологии, впрочем, как и все книги Писания. Но поиски точных сведений о материальной организации потустороннего мира в этих описаниях и этих видениях делают их смешными и искажают их смысл.

В борьбе против духовного падения в наши дни многие авторы попытались вернуть широкой публике некоторые тексты мистической литературы, которые обычно мало доступны. К несчастью, комментарии слишком часто нацелены только на историческое воссоздание всего религиозного мира, радикальная критика «богословия смерти Бога» которого, через все эксцессы, кажется, нас окончательно освободила. Выявим, как пример, этот перл: «Святое Писание не даёт никакого точного указания места Чистилища. Но общие уроки богословов, наиболее соответствующие заявлениям святых и многочисленным частным откровениям по этому поводу говорят о том, что Чистилище — глубокое место, подземное, сообщающееся с адом (Ср. святой Фома…)» [816].

В противоположность этому, хороший пример осторожности и рассудительности, а также строгости, с которыми надо подходить к этим сложным проблемам, мы найдём в недавней работе о. Рене Лаурентэна: «Екатерина Лабурэ († 1876) и чудесная медаль» [817].

Не забудем, что страх — очень двусмысленный способ, ведущий к Божественной любви. Если его слишком развивать, то можно ранить окончательно многие души в их отношениях с Богом. Вместо того, чтобы их раскрывать другому (ближний и Бог), что и является действием вечной любви, их болезненно закрывают в тоске по их спасению [818].

Ещё более немногочисленны богословы, сумевшие угадать это глубокое единство между крайностями. И мы должны это признать. Но, возможно, немного и тех богословов, которые полагают, что могут чему-то научиться у мистиков. Однако они есть.

О. де Любак попытался восстановить для нас связь, начиная со святого Бернара [819]. Он заключил так: «Ад — творение человека, человека, который отказывает себе и останавливается: для которого Любовь становится невыносимой… Неизменённый в своей сущности, тот же божественный Огонь для одного Мука, а для другого Очищение, а для третьего — Блаженство» [820].

О. Тейяр де Шарден своими собственными словами выражал то же предчувствие: «Огонь ада и огонь неба не две различные силы, но противоположные проявления одной и той же энергии» [821].

Совсем недавно, Ладислав Борос с силой настаивал на этой мысли: «Бог, в его незыблемом Существе, для одних — мучение, для других — блаженство, в зависимости от того, отказались ли они или смиренно приняли его Любовь… Любовь для восставших — жестокий ожог, для других — вечный Свет [822]…».

Как мы уже говорили, вместе со всеми современными авторами, Писание не даёт нам ясного богословия Искупления. Мы не можем найти в нём прямо выраженной точки зрения, которую мы только что развивали. Это богословское объяснение Бога как одновременно и ада, и рая, в зависимости от нашего личного отношения, заимствовано из свидетельств наших мистиков, как мы это только что увидели. Но это всего лишь богословское объяснение, и как бы ни был высок авторитет наших мистиков, эта гипотеза должна быть соотнесена с Писанием. Мы не будем искать в нём прямого и ясного подтверждения. Мы знаем, что это невозможно. Нам хотелось бы только кратко показать, что есть глубокая гармония между ними, и что, возможно, многие тексты Писания обрели бы свой смысл, если бы их перечитали в свете этого объяснения.

Прежде всего, это касается всех текстов Ветхого Завета, в котором речь идёт об «огне Бога». Этот «огонь Бога», все комментаторы признают это, является символом или знаком самого Бога, Его славы, Его святости. Он выражает, в зависимости от обстоятельств, утешительное присутствие Господа, залог защиты и счастья, или Его устрашающее присутствие как судьи.