Франсуа Брюн - Чтобы человек стал Богом

Итак, какое действие могло бы связать более близко Отца и Сына, как ни то, что наиболее глубоким образом соответствует тому, что является общим? Какое общее действие могло бы их заставить чувствовать более интенсивно — если можно так сказать — радость быть едиными, какими они являются в существе, которое есть они, если только вместе не любить в полноте, совместно испытывая удовлетворение именно в третьем? Какая же существует большая радость для супругов, чем совместная любовь, чем вместе передавать свою любовь, даже если она несовершенна, и чем вместе быть любимыми за радость, которую они даровали?

В таком случае, мы обнаруживаем ту же логику — теперь для Отца и Сына. Отец и Сын не могли бы обладать полнотой радости в их общей любви к Духу, если бы ответ со стороны любви Духа не был бы также совершенным, как и их дар, и, следовательно, если бы он сам не был бы этим даром — через ту же Любовь, которая есть существо Отца и Сына и которой Отец и Сын вместе возлюблены Духом.

Мы следовали здесь порядку божественных лиц, который нам предлагает Писание. Мы не ставили себе задачу попытаться сделать более полный обзор различных аспектов тайны Троицы. Именно поэтому мы совсем не касаемся собственной роли каждого из трёх лиц внутри Троицы, ни их особых отношений, ни их образа «исхождений». Скажем в данном случае просто, что ничто не представляется нам в оппозиции — скорее, напротив — «логика любви», которую мы затронули, была приложена в Боге также и в различных смыслах. Таким образом, она должна быть в Боге, словно бы дополнительная радость для Отца и Духа от того, что они проживают сообща их союз, вместе любя Сына; и также Сын и Дух должны обладать как бы большей радостью от того, что она оказалась в том же существе, которое есть Любовь Отца, отдавая Отцу сообща всю Любовь, которую получили от Него, и которой они являются, пребывая с Ним.

Четвёртое лицо показалось бы излишним. Каждое из трёх лиц осуществляет свою любовь по отношению к каждому из двух других посредством общей любви собственно к третьему. Понятая так, структура Любви, которую мы открыли, представляется пребывающей в совершенных гармонии и в равновесии. Хорошо чувствуется, что четвёртое звено не могло бы выполнять ту же роль. Однако оно существует. Это совокупность творения и в особенности каждый из нас.

Всё это может казаться не очень убедительным. Здесь не идёт речь о строгой логике в обычном смысле слова. Это не математическая логика, хотя это видение Троицы представляется даже нашему уму очень связным. Но мы можем выяснить в особенности через наш личный опыт, чему всё это соответствует в Боге за пределами всех наших слов. И, в конечном счёте, овладеть этой логикой любви следует попытаться с помощью сердечного понимания.

Есть один аспект этого абсолютного общения между тремя божественными лицами, который мы были вынуждены неоднократно упоминать. Это фантастическое требование, абсолютно головокружительное для нас, которое представляет такая община любви.

Один автор попытался представить то, чем могло бы стать такое объединение жизни, и он утверждает, что это был бы ад. Этим автором является Жан-Поль Сартр в своём произведении «За закрытыми дверями». Все три персонажа этой пьесы заключены в одной комнате. Никто другой не принимает участия; стены в пьесе — голые; только три кресла, никаких развлечений, и невозможен побег. Свет никогда не гасится, и три действующих лица не могут более закрывать глаза ни на долю секунды, ни на один миг. Итак, никакое уединение не является возможным; они в абсолютном смысле отданы друг другу и осуждены на полное объединение жизни. Они ожидают наказаний, палачей, но ничто не происходит. Но во время их ожидания у них начинается общая жизнь, и они не медлят в открытии того, каким адом могут быть одни люди для других. Любопытно обратить внимание на то, что автор в сильной степени почувствовал ненужность присутствия четвёртого лица. Двоих — недостаточно. Именно в случае троих представляется, что это сочетание достигает своей максимальной эффективности. Жан-Поль Сартр не смог наглядно представить в этой метафорической игре общину с совместной жизнью настолько полной, как между тремя единосущными лицами.

Мы узнали в начале этой главы то, что любая сильная любовь имеет устремление к этому общению в существе, и мы тогда предположили наличие великой боли из-за того, что этот всецелый союз никогда не смог бы осуществиться. Итак, всегда оставался разрыв между силой любви и действительно достигнутым союзом. Боль возникла от этого разрыва. Но теперь для лучшего понимания — именно издалека — какой любовью должны быть возлюблены три божественных Лица для того, чтобы полное и основное осуществление этого союза реализовало бы их счастье и счастье бесконечное, рассмотрим мгновение, при котором разрыв осуществлялся бы в обратном смысле; вообразим, что было бы, если бы союз был бы осуществлён между двумя лицами, полный союз в самом существе, в общине существа, без которого любовь между ними достигла бы того же совершенства. Тогда бы ещё имелся бы разрыв, но на этот раз это был бы союз, который имел бы некоторое превосходство над любовью.

Но так как нам очень трудно конкретно вообразить такую ситуацию, попробуем попытаться догадаться от том, чего мы полностью не знаем, но хотели бы немного лучше понять через то, что нам относительно менее доступно. В предыдущем разделе мы попытались найти в мистических свидетельствах о радости союза в Боге некоторое отражение радости трёх божественных Лиц быть совершенно и полностью объединёнными в единственном общем Существе, Которое есть Любовь. Теперь мы стараемся предположить, какого совершенства в любви следует достичь, чтобы такое согласие в существе действительно достигало бы бесконечного счастья, совершенной радости или — что одно и то же — какое изменение вызвало бы наименьшее ослабление любви в столь полном союзе и какая страшная боль возникла бы между двумя лицами, столь полностью прозрачными друг другу. В этом также свидетельство мистиков — незаменимо. Они все показывают нам, какое абсолютное изменение является необходимым для наличия возможности объединиться с Богом в радости или какое страдание души испытывается при замкнутости на себе — насколько мало бы это ни происходило — таким образом раня бесконечную любовь, которой Бог её окружает.

Но мы здесь довольствуемся единственным гидом, впрочем, достаточно точным и достаточно полным. Святая Екатерина († 1510) из Генуи говорит нам, исходя из собственного опыта, о душах чистилища:

« Они видят только одно: божественное добро, которое действует в них или то милосердие, которое влияет на человека, возвращая его к Богу. Вследствие этого ни добро, ни зло, происходящие с ними в них самих, не могут привлечь их взор. Если бы эти души могли бы прийти в сознание, они более не пребывали бы в чистом милосердии . « Отчего они находятся в чистилище — причина этого пребывает в них, им дано это видеть только один раз в момент их ухода из этой жизни и в дальнейшем они более никогда там не зрят. Иначе этот взгляд был бы возвратом к себе » [48] Sainte Catherine de Genes, “Etudes carmelitaines” (Descleee de Brower, 1960, с. 203) .