Франсуа Брюн - Чтобы человек стал Богом

Всё это богословие самостоятельно изложил Робер де Ланжак, особенно в отношении нашего собственного сотрудничества в деле искупления, что напрямую соответствовало, как мы увидим далее, его личному опыту.

Говоря об испытаниях, которым в течение долгого времени должна подвергаться душа в поисках Бога, он пишет, что часто это делается для нашего очищения. Затем он добавляет: « Иногда душа и в самом деле очищается… И испытания, страдания, всевозможные встречающиеся искушения уже больше не являются очищающими, но искупительными. Если посмотреть на них поверхностно и извне, то они кажутся испытаниями и искушениями для начинающих, тогда как они являются испытаниями апостольскими: души принесены за другие души и претерпевают именно то, что грешная или неопытная душа претерпевала бы в таком состоянии. Святой Винсент де Поль два года, как я думаю, испытывал это ужасное искушение против Веры. Последнее испытание святой Терезы Младенца Иисуса стало заслугой, благодаря которой произошёл новый расцвет Веры в мире .

Что касается её, то она, конечно же, очистилась. Блаженная Мария Воплощения, приносящая себя за своего сына и другую душу… Апостольское сияние не вызывает сомнений, но нас не обязательно просят принять участие именно в апостольских испытаниях [1478]».

Было замечено воскрешение словаря классического богословия искупления через компенсирующие страдания и заслуги: « принесённые » души; испытание святой Терезы « стало заслугой » для нового расцвета. Преподобная Мария Воплощения « приносящая себя » за своего сына. Зато фраза « что касается Неё, то она, конечно же, очистилась » переводит нас уже в другие категории, и имеет отношение не только к самой святой Терезе, но и ко всем другим душам; они нуждались в том, чтобы очиститься. Та же полная идентичность между испытаниями, переносимыми душой, соучаствующей в искуплении, и тем, что должна бы испытать душа, которой таким образом оказывается помощь. Впрочем, речь не обязательно идёт о том, чтобы исправить грехи, но о том, чтобы поддержать усилия начинающих.

Очевидно, в этом заключается секрет тех новых искушений, которые завладели святой Анджелой де Фолиньо, увидевшей с изумлением, как пробуждаются в ней пороки, которые она считала давным-давно « умершими » в ней, и даже появляются новые пороки, которых она прежде за собой никогда не замечала.

Мы полагаем, что, несмотря на частичное использование богословского словарного запаса заслуг, именно в этом заключается глубокий смысл искушений целомудрия сестры Консолаты Бетроне. Созерцая чистоту хостии, она разразилась рыданиями при воспоминании о своих грехах. Тогда Христос говорит внутри её: « … всё, что касается чистоты, Я укрепляю тебя в этой милости; Я никогда больше не позволю тебе впасть в грех; Я оставлю тебе борьбу, чтобы сохранить чистоту, ибо Я не хочу лишать тебя стольких заслуг …». И позже: « … Консолата, ради Моей любви, ради любви «Сестёр» и «Братьев», ради их спасения, ты будешь чувствовать в себе эту борьбу до последних часов твоей жизни ». И снова: «… Переноси эту борьбу с помощью единственного оружия доверия, сопротивляйся, чтобы Я смог даровать «Братьям» и «Сёстрам» благодать отказа от жизни в грехе [1479]».

Именно так открыто было матушке Магдалине де Сен-Жозеф, что поскольку её спасение и её вечная слава обеспечены, то отныне она живёт ради других [1480].

В жизни некоторых мы имеем более точные знаки всего этого. По-прежнему, эти знаки важны в силу того, что они значат и подтверждают.

Но реальность, которую они обозначают, не ограничивается наличием этих знаков.

Всякое страдание уже в самом себе являет некий род вызова. Поэтому некоторые мистики иногда берут на себя болезни тех людей, которым они хотят оказать духовную помощь. Так, нам сообщают, что Тереза-Елена Хиггинсон взяла себе боль в горле, бывшую у одной женщины. И тут же добавляется: « Я думаю, она часто делала подобные вещи [1481]».

Таким же образом кюре Набер рассказывает нам, как Тереза Нойман сняла у него сильные ревматические боли, которые мешали ему двигаться, прося Бога перенести их на неё, что и произошло [1482].

Во время исповеди «раскаяние» не означает исправление совершённых грехов, но усилие выправиться; это исправление души, ослабленной грехом. Но кюре из Арса знал, что души как раз бывают слишком ослаблены своими собственными грехами, чтобы самим оказаться способными приложить то усилие к раскаянию, которое было бы необходимо. Поэтому с кафедры он ободрял кающихся: « Ах, друг мой, пусть вас это не останавливает! Вам помогут, за вас сделают самую тяжёлую часть [1483]…». Так и Монсеньёр Фурэ, конечно, прав, думая, что « его рвение к молитве и раскаянию беспрерывно поддерживалось свойственным ему острым осознанием ответственности пастыря, лежащей на нём [1484]».

Участие во внутренней борьбе кого-либо, кто стремится освободиться от своего эгоизма вообще, от своей склонности к греху, не означает со всей необходимостью, что мистик должен испытывать те же искушения и в тех же формах. Мы говорили уже об этом по поводу Христа. Достаточно того, чтобы мистик боролся вместе с грешником с источником всякого искушения, против стремления предпочесть своё счастье счастью другого. Но в качестве индикатора этого скрытого механизма случается, что как в случае с больными, этот переход становится явным.

Так, рассказывают об одном грешнике « некогда верующем, подвигнутым на бунт чредой неудач », чьё обращение стоило святой Анне-Марии Таижи († 1837) двадцати лет молитв: « Много раз Анна мешала ему покончить с собой, и благодаря обычному феномену обратной связи, брала на себя тот ад, в котором он бился. Он снова обретал веру, а она гасла в несказанных сумерках. Эта борьба за спасение потерпевших крушение всегда оплачивается миллионом терзаний. Она согласилась быть проклятой за братьев своих [1485]».

Подобным образом Тереза-Елена Хиггинсон часто приносила себя в жертву, согласно официальному богословию своего круга, и брала на себя наказания или тяготы, предназначенные для грешников за их грехи. Но чаще, а на самом деле это одно и то же, она брала на себя их искушения. Первое наказание, которое налагают на нас наши грехи, заключается в том, что силы зла всё больше порабощают нас. Но послушаем её:

« Когда Господь испытал меня этим безмерным унынием, о котором я говорила, дьявол появился передо мной в сопровождении множества других бесов и стал искушать меня так, как, я думаю, он искушал эти несчастные души, грехи которых я взяла на себя. Я думаю, искушения были всех возможных видов; искушения человеколюбия, искушения ревностью, завистью, даже ненавистью, а также искушения против святого целомудрия, против веры и надежды .