Франсуа Брюн - Чтобы человек стал Богом

Воплощение и Искупление не только нерасторжимы, воплощение — это не только предварительное необходимое условие Искупления. Оно — начало искупительного действия Бога, потому что через Воплощение Сын Бога входит в само сердце создания, которое Он хочет спасти. Поэтому, с самого начала, оно — часть нашего страдания и сошествия в наш ад. Именно это прекрасно подчёркивают православные иконы Рождества, каждая из которых помещена под знак смерти [451] См. Павел Евдокимов; LArt de l’ikone (Descelee de Brouwer,, с. —) или Гюнтер Ристов; Die Geburt Christi (Bongers., с.). .

Но этого ещё недостаточно, чтобы увидеть единство творения Бога. Не надо забывать, что в нашей гипотезе Творение и Воплощение, в конце концов, совпадают. Это лишь разные аспекты одного великого деяния. Именно в это глубокое единство любого действия Божия хотелось бы вникнуть теперь, изучая «динамизм» присутствия в нас Христа.

Прежде, чем идти дальше, надо всё-таки уточнить, что, если в нашей перспективе невозможно различать Воплощение и Искупление, то напрашивается иное различие внутри самого процесса Искупления. Не будем забывать, что Троица является одновременно и моделью, и средством нашего блаженства, — моделью, как она раскрывает нам структуру и, если осмеливаться прибегать к таким бедным словам, являет «механизм» Любви. А также средством потому, что нет другой Любви, ни, следовательно, другого счастья для нас, чем само счастье Троицы. Наше блаженство это только участие в едином Блаженстве, в единой Любви, в троичной жизни.

Процесс, который должен ввести нас в жизнь Бога, неизбежно соответствует структуре и механизму отношения; для того чтобы оно было успешным, оно должно коснуться и нашей природы, и нашей личности. Однако, из того немногого сказанного о различии, природа — личность, можно легко сделать вывод, что процесс нашего спасения должен содержать в себе два глубоко различных аспекта. И здесь напрашивается подраздел внутри того, что можно было бы назвать «соглашение на Искупление». Но это разделение в изложении происходит непосредственно из реальности, которую мы пытаемся понять, из самой структуры спасительной Любви и любви спасённой. Теперь мы можем уточнить, что в этом разделе, через таинство славы Христа, таинство прославления нашей природы является прямой целью. Не потому, что личность забыта. Очевидно, что прославление нашей природы затрагивает, в конце концов, нашу личность. И не потому, тем более, что счастье нашей природы может существовать независимо от участия личности. Не забудем и этого. К тому же изложение не может не быть разделено на части. Надеемся, что в дальнейшем это найдёт своё оправдание.

Здесь нам хотелось бы проникнуть в тайну славы Христа, по той простой причине, что через механизм единосущия, которое соединяет нас с Ним, Его слава становится неизбежно нашей, (немного позже мы увидим, как объяснить то, что Христос уже пребывает во славе, а мы ещё не достигли её).

На современной греческой иконе уже немного чувствуется западное влияние. Значительность, придаваемая святому Иосифу, изображённому вблизи от Богоматери, несколько меняет сцену «Святого семейства». От таинства Воплощения Бога мы начинаем продвигаться к таинству всякого рождения, к каждому новорождённому, окружённому родителями.

Таинство славы и смерти — всё уже здесь. Христос, находящийся в пеленах, как умерший, — в могиле и в пещере. Но потёмки не могут удержать пленённый Свет. Под давлением Жизни скалы поднимаются и раскрываются. Рай возвращается к нам через смерть Любви и уже расцветает.

Теперь нам нужно для лучшего определения схемы нашего понимания славы Христа напомнить кратко, схему «классической христологии». Впрочем, в этом исследовании речь пойдёт не столько о критике системы, недостаточность которой признаётся сегодня всеми, сколько о правильной постановке проблемы.

На этой иконе уже немного чувствуется западное влияние. Значительность, придаваемая святому Иосифу, изображённому вблизи от Богоматери, несколько меняет сцену «Святого семейства». От таинства Воплощения Бога мы начинаем продвигаться к таинству всякого рождения, к каждому новорождённому, окружённому родителями.

Однако, поклонение ещё отчётливо выражено. Таинство славы и смерти — всё уже здесь. Христос, находящийся в пеленах, как умерший, — в могиле и в пещере. Но потёмки не могут удержать пленённый Свет. Под давлением Жизни, скалы поднимаются и раскрываются. Рай возвращается к нам через смерть Любви и уже расцветает.

Для наших средневековых богословов тело ниже души, находясь в абсолютной зависимости от души. Поэтому, вообще, «слава тела проистекает от славы души» [452] Somme theologique, III a., q., а., ad secundum. (Edition Revue des Jeunes, с.). . Поэтому и у Христа «душа соединена со Словом Божиим более непосредственно и более тесно, чем тело; поскольку тело соединено со Словом Божиим через душу» [453] Там же, III a, q., a., (Edition Revue des Jeuns, с.). . Греческие отцы, напротив, постепенно так хорошо преодолевали платоновское влияние, что иногда они дают обратную схему: могущество Слова достигает человеческой души Христа только через плоть [454] См. Г M дё Дюран о св. Кириле Александрийском (S.C. N, с.). .

С другой стороны, известно, что в нашей западной теологии роль страданий Христа в том, чтобы восстановить равновесие; незаслуженное, но свободно принятое страдание Праведного компенсирует незаконное наслаждение грешника; покорность компенсирует возмущение и т.д. Страдания Христа могут быть для нас примером, но их роль второстепенна.

В подобном процессе не имеет большого значения то, что добровольно испытываемое страдание не находится в тесной связи с исправляемой ошибкой. Поэтому плоть Христа благодаря её «бесконечному достоинству» может быть совершенно достаточной для исправления всех ошибок, даже если последние, на самом деле, у грешника являются скорее делом души, а не тела [455] Somme theologique, III a., q., a, et a d tertium (Edition Revue des Jeunes, с. и) .

Всё это, в конце концов, приводит к конструкции системы, элементы которой расположены горизонтальными слоями. На вершине — личность Сына Бога, с Его божественной природой. Затем его душа (человеческая), тесно связанная с Его божественностью, извлекающая из этого союза святость и силу, необходимые для того, чтобы подвергнуть тело страданиям Страстей.

Но во всём этом душа Христа, с самой Его земной жизни и благодаря союзу с божественной природой, обладает всеми совершенствами, интеллектуальными и духовными; она обладает уже «блаженным видением», то есть тем, что в этой теологии, составляет сущность вечной славы. Она не может не испытывать ни истинной печали, ни подлинного страха, но лишь начало печали, начало страха [456] Somme theologique, III a., q., a. ad primum, u a. ., ad primum (Edition Revue des Jeunes, с. и)… . Агония Гефсимании и крик на кресте не отрицаются, но сводятся к «нижней части души»; к тому же уточняются, что даже тогда высшая часть души не переставала радоваться «в совершенстве» [457] Там же, III a, q., а., (с. ). . Одним словом: «Душа Христа была прославленной с самого начала её создания, благодаря совершенной радости божества» [458] Там же, III а, q., а., (с. ). .