Владимир Топоров - Святость и святые в русской духовной культуре. Том II. Три века христианства на Руси (XII–XIV вв.)

Монахи разошлись по кельям, а Сергий, взяв с собой одного брата, вышел из монастыря и углубился в лесную глушь. Проточной воды нигде не было, только в одной канаве было немного дождевой воды. Преклонив колени, преподобный начал молиться [315]. Когда молитва была произнесена и Сергий указал место, внезапно пробился источник, который и доныневсеми видим есть, от него же почерпают на всяку потребу монастырьскую . Так это доныне отсылает к временам моисеевым и соединяет историю святости на Руси со священной историей евреев. Символика пробившегося источника и воды, из него изливающейся, отсылает к идее божественной благодати, в данном случае даруемой месту сему и христианскому люду Руси, и самому Сергию.

«Житие» Сергия отмечает, что от воды этого источника происходят многие исцеления одержимых различными недугами, если они приходят с верой. Те, кто живет в дальних местах, присылают своих людей за этой водой, которой потом кропят больных и которую пьют и получают исцеление. Не бо единъ или два, но много и неисчетенно бываетъ даже и до днесь. И оттоле источникь прозвася Сергиевым именованием до 10 или 15 лет . Сергий же, «разсудная глава», негодовал в связи с этим, говоря: « Яко да никогда же слышу от вас моимъ именем источникъ онъ зовущь. Не бо азъ дах воду сию, но Господь дарова нам недостойным ». И именно поэтому и открытие источника там, где его не было, и целительные свойства его воды были чудом, в котором участвовали и рог и Сергий, и, вероятно, отчасти и тот, в ком была сильна вера.

И еще о двух чудесах вслед за этим сообщает «Житие» Сергия: первое —воскрешение отрока молитвами святого; второе —исцеление бесноватого вельможи.

В истории воскрешения отрока мотив великой веры в Сергия — из числа отмеченных. Некий благочестивый человек, живший в окрестностях монастыря и имевший такую веру, страдал оттого, что его малолетний ребенок был тяжело болен и ему грозила смерть. Отец, уповая на Сергия, понес сына в монастырь, надеясь на то, что если ему удастся донести сына до монастыря живым, он выздоровеет. Первая часть задачи была выполнена, но пока отец излагал свою просьбу Сергию, сын его изнемогъши и издъше . Увидев это, отец, всю надежю отложивъ, абие на плачь обратися :

« Увы! […] О, человече Божий! Аз верою и слезами въ безмерной neчали к тебе притекох, надеяся утешениа приати, ныне же вместо утешения множайшую печаль себе наведох. Унее ми бы, яко да в моемъ дому отроча мое умерло бы! Увы мне! Что сътворю? Что сего лютейшии и грешее! »

И пошел приготовить гроб, оставив тело умершего сына в келье.

Святый же умилисяо человеце оном, преклонь колене, начатъ молитися о умръшем. И вънезаапу отроче оживе, и душа его възвратися, и начат подвизатися .

Когда отец вернулся со всем тем, что нужно для погребения, Сергий встретил его словами: «Въскую, человече, подвижешися, не добре расмотряа: отроча твое не умре, но живо есть».

Увидев, что сын его действительно жив, отец припал к ногам человека Божиа, благодарение ему въздавааше . Сергий же ему в ответ:

« Прелстился еси, о человече, и не веси, что глаголеши: отрочя бо твое, носящу ти его семо, на пути студению изнемогши, тебе мнится, яко умре. Ныне же в тепле келии съгреявся, мнит ти ся, яко оживе. Преже бо обьщаго воскресениа не мощно есть ожити никому же ».

Но отец на радостях продолжал изливаться в благодарениях, ссылаясь на то, что сын его ожил молитвами Сергия. Тот со всей строгостью прервал эти излияния, запретив отцу говорить подобное: « Аще пронесеши сие, всяко отщетишися и отрока конечне лишишися ». Отец обещал Сергию никому о случившемся не говорить и вместе с сыном отправился домой. Свое слово он сдержал: млъчати убо не можаше, проповедати же не смеаше , — сообщает «Житие», — но тако бе в себе дивяся, хвалу въздаа Богу творящему дивнаа и преславънаа, «яще видеста , — рече , — очи наши ».

Уведено же бысть чюдосие от иже ученика святаго , — заключает Епифаний свой рассказ об этом эпизоде [316].

Второечудо, о котором сообщает «Житие», иного рода. Был некий вельможа. Он жил где–то на Волге, на большом расстоянии от Сергиева монастыря. И был одержим бесом, жестоко и непрестанно, днем и ночью, мучившим его настолько, что когда его заковали в цепи, чтобы везти к Сергию, он разрывал железные путы. Даже десять сильных мужчин не могли удержать его; одних он бил, других кусал. Бывало, что он убегал из дома в пустаа места и оставался там, жестоко мучаясь от беса, пока его снова не находили и, связав, не отвозили домой.

Молва о Сергии и о том, что творит Богъ чюдеса его ради (эта формула как бы синтезирует два мнения о субъекте чудотворения: Сергий говорил: «Бог сотворил чудо», народ в тех же случаях говорил, что чудо сотворил Сергий), к тому времени дошла до волжских берегов, и сердобольные люди решили повести безумного вельможу къ человеку Божию (тоже формула, не раз обозначающая в «Житии» Сергия). В пути было много трудностей. Вельможа, беснуясь, велиимъ гласом въпиаше: «Оле, нужда сиа! Камо мя стою водите, мне же не хотящу ни слышати, колми же видети Сергиа отнудь? Възвратите мя пакы в домь мой! ». Но его продолжали тащить насильно и были уже недалеко от монастыря, когда он с криками « Не хощу тамо, не хощу! Възвращуся пакы, отнюду же изыдох! » разорвал путы, сковывавшие его, и набросился на тех, кто был с ним. Вопли и крики были так ужасны (они доносились и до монастыря), что казалось, что кричащий лопнет. Обо всем этом сообщили Сергию, который велел ударить в било, и, когда собралась братия, он начал петь молебен за одержимого бесом, и это продолжалось до тех пор, пока больной не стал успокаиваться и его не привели в монастырь. Сергий вышел навстречу ему с крестом в руке и перекрестил его. Беснование началось с новой силой. Одержимый отскочил от того места и при криках « Оле нужда пламенисего страшного! » бросился в находящуюся поблизости лужу. С тех пор он исцеле благодатию Христовою и молитвами святого (другая формула, относящаяся к источнику чудотворения), и разумъ его пакы възвратися, начат же глаголати смыслено . Тогда исцелившийся вельможа и объяснил, что, когда Сергий осенял его крестом, ему показалось, что из креста исходит огромное пламя, и он, боясь сгореть, бросился в воду.

После этого, пробыв в монастыре несколько дней, здоровый, кроткий и разумный, вельможа вернулся к себе домой, славя Бога, и хвалу въздая, яко его [Сергия. — В. Т. ] ради молитвъ приат исцеление . Молва об этом чуде, видимо, широко распространилась, и именно здесь Епифаний замечает: