Рик Джойнер - Последний поход (Последний поиск)

«Но вы ничего не сделали мне плохого», — сказал я.

«Нет, все-таки сделал, — отвечал он. — Многие из тех нападок, которые обрушивались на тебя, исходили от тех, кого я подстрекал к этому. Хотя я не всегда лично атаковал других, мне приходится нести ответственность перед Господом за тех людей, кого я к этому подбивал».

«Понимаю. Конечно же, я прощаю вас».

Я стал припоминать, что я делал практически то же самое, хотя и с меньшим размахом. Мне вспомнилось, как я позволил недовольным членам одной церкви распространять ядовитые сплетни об их бывшей церкви, и не остановил их. Я знал, что, просто позволив им делать это без того, чтобы исправить их, я поощрял их к этим сплетням. Помню, как я оправдывал себя тем, что это происходило из-за ошибок той церкви. Затем я стал вспоминать, как я сам повторял многие из их историй, оправдывая это тем, что только хотел определить направление молитв за них. Вскоре мое сердце наполнилось многими другими воспоминаниями, подобными этим. И вновь я ужасался тому, сколько зла и тьмы находилось в моей собственной душе.

«Я тоже был камнем преткновения!» — простонал я, падая на колени. Я осознал что заслуживаю смерти и самых страшных ужасов ада. Я никогда не встречал такой жестокости и безжалостности, какие увидел теперь в своем сердце.

«Мы всегда успокаиваем себя мыслью о том, что оказываем Богу услугу, атакуя Его собственных детей, — с пониманием сказал тот человек. — Это хорошо, что ты понял это здесь, так как у тебя есть возможность возвратиться. Пожалуйста, предупреди моих учеников о том, что их ждет неотвратимая беда, если они не покаются. Многие из них призваны быть здесь царями, но, если они не покаются, то предстанут на самый страшный суд, где будут судимы как камни преткновения. Моя унизительная болезнь была благодатью от Бога. Когда я стоял перед престолом Божьим, я просил Его послать такую же благодать моим ученикам. Я не могу возвратиться к ним, но Бог позволил мне иметь это встречу с тобой. Пожалуйта, прости и освободи тех, кто нападал на тебя. Они на самом деле не понимают, что выполняют работу Обвинителя братьев. Спасибо, что ты простил меня, но прошу тебя, прости и их также. В твоей власти либо оставить грех в действии, либо покрыть его любовью. Умоляю тебя, люби тех, кто сейчас является твоими врагами».

Я с трудом мог слышать этого человека, так как сам был ошеломлен своим собственным грехом. Этот человек находился в прославленном и чистом теле и было очевидно, что он обладал такой силой и властью, которая недоступна людям на земле. И все же он умолял меня с таким большим смирением, которого я не встречал раньше. Я чувствовал такую сильную любовь, которая исходила от него, что отказать этому человеку было просто невозможно. Но даже не принимая во внимание влияние его любви, я чувствовал себя гораздо более виновным, чем мог быть любой из тех, кто атаковал меня.

«Конечно же, я заслужил все то, что они сделали, и даже больше того», — воскликнул я.

«Да, это правда, но здесь это не является центром внимания, продолжал этот человек. — Каждый на земле заслуживает вторую смерть, но наш Спаситель принес нам благодать и истину. И если мы совершаем Его работу, то должны делать ее как в истине, так и в благодати. Истина без благодати — это то, что приносит с собой враг, когда приходит в обличии ангела света».

«Если бы я смог избавиться от этого, то, возможно, смог бы им помочь, — сказал я. — Но, может быть, я гораздо хуже их?»

«Я знаю, что все, вспомнившееся тебе, было плохим», — ответил он с любовью и благодатью, которые глубоко проникали в мое сердце. Я знал, что теперь его заботило мое состояние точно так же, как и состояние его учеников.

«Это действительно небеса, — воскликнул я. — Это действительно свет и истина. Как можем мы, живя в такой тьме, быть такими гордыми, думая о том, что много знаем о Боге? Господь! — закричал я по направлению к престолу. — Пожалуйста, позволь мне пойти и возвратить этот свет обратно на землю!»

В тот же момент все воинство небесное обратило свой взор на меня. Я увидел, что попал в центр внимания. Я чувствовал себя таким незначительным даже перед одним из прославленных святых. Но когда я увидел, что они все смотрят на меня, страх объял меня, как волны прилива. Я боялся, что со мной произойдет что-то ужасное. Я чувствовал себя величайшим врагом славы и истины, которые наполняли это место. Я был слишком испорчен и никогда бы не смог должным образом представить людям эту славу и истину. Не было никакой возможности, чтобы я в своей испорченности мог донести реальность этого славного места и Божьего Присутствия. Мне казалось, что даже сатана не отпал от благодати так далеко, как я. Это ад, думал я. Не существует более сильной боли, чем быть таким негодным, каким был я, и знать, что существует такая слава. Быть изгнанным отсюда является мучением пострашнее, чем я мог себе вообразить. Неудивительно, что бесы такие злые и безумные, думал я.

Когда я уже чувствовал, что меня вот-вот пошлют в глубочайшую преисподнюю, я просто закричал: «ИИСУС!» И сразу же меня объял мир. Я знал, что мне необходимо двигаться дальше к источнику славы, и каким-то образом во мне возникла уверенность в том, что я имею право на это. Я продолжал идти вперед до тех пор, пока не увидел человека, которого считал одним из величайших писателей всех времен. Глубина его проникновения в истину казалась мне величайшей из всех тех, какую я встречал во время своих исследований.

«Я всегда с нетерпением ожидал этой встречи» — воскликнул я.

«Также и я», ответил он с неподдельной искренностью.

«Мне кажется, что я знаю вас, и читая ваши труды, я чувствовал, что и вы каким-то образом знаете меня. Я думаю, что обязан больше вам, чем кому-либо еще из тех, кто не был канонизирован в Писании», — продолжал я.

«Ты милостив ко мне, — отвечал он. — Но мне очень жаль, что я не служил тебе лучше. Я был поверхностным человеком, и мои труды также поверхностны. В них больше мирской мудрости, чем Божественной истины».

«С тех пор, как я здесь, я уже знаю, что это должно быть истина. Но все же я считаю их лучшим из того, что мы имеем на земле», — сказал я.

«Ты прав, — искренно заметил знаменитый писатель. — Это очень печально. Каждый, находящийся здесь, и даже те, кто сидит ближе всего к Царю, прожили бы свои жизни по-другому, если бы у них появилась такая возможность. Но я думаю, что моя вновь прожитая жизнь отличалась бы от моей прошлой еще больше, чем у многих из них. Меня почитали цари, но я не оправдал призвания Царя царей. Я использовал данные мне дары и понимание с той целью, чтобы привлечь людей скорее к себе и своей мудрости, чем к Богу. Кроме того, я знал Его понаслышке, к чему призывал и других людей. Я поставил их в зависимость от себя и от других, подобных мне. Я обратил их больше к логическим размышлениям, чем к Духу Святому, Которого я знал едва ли. Я указывал людям не на Иисуса, а скорее на себя и на таких, как я, кто претендовал на то, что знает Его. Когда я увидел Его здесь, мне захотелось стереть свои трактаты в порошок, как это сделал Моисей с золотым тельцом. Мой ум был идолом, и я хотел, чтобы все поклонялись уму вместе со мной. Твоя высокая оценка моих трудов не радует меня. Если бы я провел столько же времени, познавая Его, как я это делал, познавая о Нем с целью впечатлять других своими познаниями, то многие из находящихся на низших сидели бы сейчас на тронах, которые были приготовлены для них, а в этой комнате было бы еще больше других людей».