Архимандрит Андрей Конанос - Счастье – в твоём сердце. Как полюбить Бога, полюбив себя

Я спросил его:

— Каким вы видите Его, отче?

— Я вижу много любви, много доброты и света.

Что же говорит нам старец Порфирий?

Для того чтобы из души исчезли мрак и чувство вины, нужно не думать постоянно о своих грехах, а открыть душу для света. Просто вот так — нажать выключатель и впустить в душу свет.

Грехи не исчезают от того, что мы постоянно думаем о них с тоской и страданием. Порождая чувство вины, эта боль разрушает нас. Лучше делай то, что можешь. Начни ту борьбу, какая тебе по силам. Можешь подать милостыню — подай. Можешь помолиться немного помолись. Можешь немного попоститься — попостись.

А чего ты не можешь? «Отче, я не могу преодолеть три конкретные вещи — это, это и то. Вот такие страсти». Но не думай об этих страстях! Чем больше ты о них думаешь, тем они делаются сильнее. Сколько бы ты ни говорил: «Я больше не буду!» — ты будешь это делать. Сколько бы ни повторял: «В ближайшие несколько дней я не буду этого говорить», — будешь. Лучше сказать по-другому: «Я постараюсь развить мои хорошие качества. Их я могу усилить, усовершенствовать. Помолюсь, и смогу это сделать».

Делай, что можешь, дитя мое. И что же тогда произойдет? Внутри засияет свет, и все остальное понемногу утихнет и исчезнет. Я видел это у многих людей. Об этом говорил и старец Паисий. Одному юноше, которого одолевали плотские страсти, он сказал:

— Чадо, человек не состоит из одних грехов! В жизни каждого происходят тысячи вещей. И ты — это не только твои страсти. Просто в данный момент твоей жизни они у тебя есть. Но ведь все остальное ты делаешь, как полагается?

— Нет! Меня так волнует эта проблема, я так погружен в нее, что нет никаких сил, чтобы делать что-то еще!

— Делай все остальное. Ходи понемногу в Церковь…

— Не могу!

— Ходи раз в две недели!

— Ну хорошо, попробую. А как же мой грех?

— Перестань думать о своем грехе!

Фиксация на своих грехах нам не помогает. Но мы почему-то уверены, что Бог — Он такой: строго наказывает, и давит, и спрашивает ежеминутно, не согрешил ли ты снова.

Мы так много говорим о любви, а на самом деле ее не чувствуем. Не знаю, ощущаешь ли ты себя внутренне свободным перед Богом? Что Бог не собирается тебя наказывать, обижать, отталкивать?.. Я постоянно вижу это в людях и пытаюсь освободить их от чувства вины. Но некоторые не желают освобождаться.

Я повторяю тебе, что ты хороший человек, что Бог любит тебя. А ты в ответ: «Не могу; хочу, чтобы меня поругали!» Тут уже нужен другой специалист, не я. Чего тебе не хватает, что ты так хочешь ругани? Почему ты этого хочешь? Потому что нам нравится обвинять самих себя. Ведь занимаясь самобичеванием (а под этим я понимаю постоянные угрызения совести и чувство вины), мы фактически оправдываем самих себя. «Бог — очень строгий. И если Он увидит, как я сокрушаюсь, Он не будет меня наказывать. Ведь я уже сам себя наказываю», — думаем мы.

Так мы успокаиваем себя, сами себе создавая угрызения совести. А Господь видит это и говорит: «Кто требует от вас всего этого, дети мои? Я дал вам свободу, а вы не можете наслаждаться ею! Я дал вам отпущение грехов, а вы этого не понимаете!»

В конце концов, что означают слова, которые мы так часто слышим: «во оставление грехов»?

Один человек спросил меня:

— Как в таком случае понимать слова: «Беззаконие мое я знаю, и грех мой со мною всегда»? (см.: Пс. 50).

Действительно, как совместить эти слова из Псалтири и то, что я пытаюсь объяснить сейчас?

Во-первых, нужно помнить о том, что пророк Давид жил по законам Ветхого Завета. А во-вторых, эти слова не означают, что мы должны снова и снова думать о своем грехе и мучиться угрызениями совести. Наоборот, мы как бы говорим Господу: «Боже мой, я постоянно помню о своем грехе, чтобы, в свою очередь, постоянно помнить и о том, сколько всего Ты мне прощаешь, сколько раз спасаешь меня и как любишь меня!»

Не вспоминай грехи для того, чтобы погрузиться в отчаяние. Ведь оно не придает смелости и сил для борьбы и подвига. И не приводит к жизни вечной.

Ты — это не твои грехи. Да, грехи у тебя есть, но ты не состоишь только из них. Например, один человек пьет или курит. Другой пробовал наркотики. Кто-то делает еще что-то нехорошее. Но эти страсти не суть мы, они не являются нашим «я». Да, возможно, они сформировали наш характер, из-за них у нас появились какие-то плохие, ужасные, страшные качества, но все это — не мы. Бог смотрит на нас и видит прекрасные, замечательные души. А мы часто отождествляем свои дела со своей сущностью. Я солгал — значит, я лжец. Украл — значит, вор. Но ведь это не свойство человека. Это — одномоментный отпечаток, который накладывает жизнь. Например, если мой автомобиль попал в дорожно-транспортное происшествие, столкнулся с другим автомобилем и получил различные повреждения, то это не значит, что данные повреждения нанесены мне. Да, автомобиль мой, но я — это не мой автомобиль. Так же и грехи: они мои, но сам я не являюсь грехом. В противном случае, для чего нам тогда дано Крещение, Миропомазание? Для чего Евангелие?

Однажды один ученик в школе сказал мне:

— Знаешь, вот эту радость в Церкви, про которую ты говорил, я никогда не видел. Моя мама всегда грустная и подавленная.

А ведь, по сути, мальчик хотел сказать следующее: моя мама ведет себя «в стиле» вашего Бога и потому считает очень правильным постоянно вздыхать: «Горе нам, окаянным! Да смилостивится над нами Господь!»

Это чувство подавленности… Разве к нему должно приводить нас Христово благовествование? Господь принес нам радость, но где в нас эта радость? Где надежда? Где вдохновение и оптимизм? Да, сейчас в стране кризис, у нас масса экономических, личных и других проблем, и иногда, приходя в Церковь, мы, вместо того чтобы получить стимул к жизни, начинаем испытывать страх, уныние, чувство собственного недостоинства и греха. Некоторые считают, что все это признак высокой духовности. Такие люди, например, скажут смешливому человеку: «Смех — это не духовно!» А почему? Сегодня я как раз спросил об этом одного мужчину, пришедшего на исповедь. И он ответил:

— Я знаю некоторых отцов на Афоне, которые никогда не смеются!

Я ответил ему:

— А я знаю некоторых отцов на Афоне, которые смеются очень часто, так же как и некоторые отцы за пределами Горы Афон!

А если подумать о всех шести миллиардах людей на Земле? Господь над нами не для того, чтобы мучить или презирать нас. И я уверен, что на Земле много христиан, которые и смеются, и плачут, и при этом пребывают в мире и душевном равновесии.

Я не хочу сказать, что глупый смех — это хорошо (хотя иногда из-за нервов и такое бывает). Но не надо впадать в другую крайность — болезненное самобичевание. Оно не лечит. Вспоминаю одну даму, очень церковную и благочестивую, которая, когда звонила своей подруге, сразу забывала о всяком благочестии и начинала страшно всех осуждать и сплетничать. Где же в те моменты была ее печаль, память о собственных грехах, самобичевание? Получается, все это она демонстрировала лишь священнику?