Роберт Зенер - Зурванизм

Пехлевийское слово для обозначения «блудницы», этимологически означает не более чем «тот, кто носит детей», и первоначально должно было означать просто «женщина», и скорее всего именно ей она первично была в мифологии. Более того, есть еще одно любопытное сходство с мнением Теодора бар Конаи. В отличие от других демонов, Блудница, похоже, не с самого начала с аХриманом. Она пришла к нему «после трех тысяч лет». Поэтому, кажется, в этой неортодоксальной версии создания Ормазд подарил Гайомарту супругу53, и эта пара существовала рядом на протяжении трех тысяч лет, ни разу не установив контакт друг с другом. И только после того как прошло три тысячи лет женщина, изрядно заскучавшая, решила поискать приключений в другом месте. Она расположила к себе АХримана и, разрешив ему себя поцеловать, стала безнадежно осквернена. Как будто этого было не достаточно, она продолжала «сливаться с Разрушительным Духом». Для осквернения женщин, она присоединилась к нему, а женщины, поскольку они оскверненные, могут осквернять мужчин, а тогда «мужчины» не смогут выполнять свою работу».

[53. А смысл существовать рядом с существом, которое не нуждается в дополнении (с Гайомартом)? ]

Осквернение мужчины женщиной

Кроме трех отрывков, которые мы процитировали, мы ничего больше не знаем о «Блуднице», и нам никогда не рассказывали конец истории. Однако, поскольку Блудница есть «самый серьезный противник Добродетельного Мужчины», и поскольку, просто называя вред, который она может ему причинить, она смогла поднять аХримана из того ступора, в который он впал, всего лишь взглянув на Добродетельного Человека, и поскольку ее цель – осквернить мужчину при помощи уже оскверненной женщины54, конец истории без сомнения таков: она заставила Добродетельного Мужчину заключить с собой союз. Только так можно объяснить, как Ормазд «знал, что в то время Разрушительный Дух мог дать все, чтобы демоница Блудница не попросила, и что это ему (Ормазду) будет выгодно55». Это был его замысел, что, несмотря на развращенное поведение женщины, два пола должны быть объединены, чтобы человеческая раса могла увеличиваться и размножаться. Задумав такой конец. он представил ей «пятнадцатилетнего юнца». Стратегия сработала, т.к. женщина сразу же потребовала от аХримана, что бы он дал ей «страсть к мужчине», чего, наверное, не мог дать Ормазд56. Преимущество сейчас было у Ормазда. Правда аХриману удалось осквернить женщину, а она в свою очередь осквернила мужчину, но как компенсация, было гарантировано то, что женщина подчинена мужчине навсегда, и что (что намного важнее) она даст Добродетельному Мужчине возможность размножать свою расу.

[54. Едва ли это существо стоит называть женщиной, поскольку оно так же собиралось причинить страдания и быку. Ну разве, что в ЭТОМ смысле… смелое конечно рассмотрение. Надо детям запретить читать этот пассаж

55. И каое это имеет отношение к желанию Ормазда?

56. Манихейская теория. Из текста Бундахишина это не вытекает]

Мы увидели, что одной из отличительных черт зурванизма является то, что он, при случае, представляет Ормазда как не очень премудрого и всемогущего. А потому нескольку удивительно читать в противоположной ортодоксальной книге Бундахишн, что он сам признается, что не мог найти другого способа обеспечить выживание человеческого мужчины, кроме как создав «женщину, - отродье блуда». И так он сокрушает:

«Я создал тебя, о, ты,– отродье блуда, и ты была создана так, что твой рот соприкасался с ягодицами, и совокупление кажется для тебя подобным вкусу вкуснейшей еды во рту, и ты – мой помощник, т.к. из тебя рождается мужчина, но ты меня, Ормазда, огорчаешь. Но если бы я нашел другой сосуд, из которого сделать мужчину, я бы никогда не создал тебя,– отродье блуда». Но я искал в воде и на земле, в растениях и в животных, в самых высоких горах и глубоких долинах, но не нашел сосуд, из которого добродетельный мужчина мог бы появиться, кроме как женщина, отродье – блуда».

В этом опять есть зурванитский привкус, поскольку Ормазд, всемогущий и премудрый, признает, что он ни то, ни другое. Чтобы увеличить количество мужчин в человеческой расе, которая борется против аХримана, он не придумывает ничего лучшего как создать женщину, несмотря на то, что она причиняет ему боль. Это приписывание Ормазду определенной наивности, в сочетании с почти ужасным отвращением ко всему, что связано с женщиной, кажется типичным для зурванизма. Женщина представлена как имеющая фатальную предрасположенность к злу, т.к. как и вода, и сама женщина, хоть и созданные Ормаздом, покидают его и принимают сторону Дьявола.

Однако, этот гностический элемент в зурванизме, который приравнивает женщину к злу, второстепенный, но однако он там. И именно это, без сомнения, побудило Первосвященника Манушчихра сказать, что его брат Затспрам нашел бы немногих, которые противоречили бы ему среди манихеев. Затспрам, разумеется, ближе всего к зурванитам из всех сохранившихся пехлевийских источников, и именно он, больше чем другие, возносит Аз-вожделение к почти манихейским высотам в иерархии зла. По крайней мере, нельзя не почувствовать, что для него Аз, как для манихеев, была не просто одна женщина среди многих, а «мать всех демонов».

Истинный зурванизм

Истинный зурванизм отличается от ортодоксальности тем, что он ставит над двумя первоначалами, Духами света и тьмы, добра и зла – первоначало Бесконечного Времени. Нет точный сведений о том, что культ для него имел какое-либо значение, или что он почтительно относился к Зурвану, как к богу. Разумеется, просто было бы мало смысла так поступать, поскольку, как Бесконечность, он непостижим, а как Конечное Время он – Судьба, от которой нельзя отклониться; закон, который нельзя изменить. Перед тем как мы оставим его более тщательно изучать богословие ортодоксальности, давайте посмотрим, каким богом он был.

Семисоставной Зурван

«У Зурвана - семь лиц, и на каждом лице – три глаза», мы читаем. Он – семисоставной бог, и каждый из семи аспектов его комплексной природы имеет три грани. Как Бесконечное Время его три аспекта есть бесконечное пространство, бесконечная мудрость и бесконечная сила, т.е. бесконечный потенциал первоначальных возможных существ, как добрых, так и злых. Он бесстрастный и индифферентный, «он не стареет и бессмертен; он не знает ни боли, ни гниения, ни разложения; у него нет соперников, и он не может быть лишен своего суверенитета в своей деятельности». Он не получает ни «удовольствия, ни боли от зла аХримана, или от доброты Ормазда».

Как конечное Время он первоначально «тот, кто делает мужественным; тот, кто делает совершенным; и тот, кто делает старым». В качестве альтернативы изменяется порядок атрибутов, и он становится «тем, кто делает мужественным; тем, кто делает старым; и тем, кто делает совершенным». Как таковой он бог жизни и смерти, осуществляющий контроль над рождением, зрелостью и смертью тела. Как Фрашокар, «тот, кто делает совершенным», он и бог, который доводит до зрелости, и автор Фрашкарта, «Становление Совершенным» или последнее Возрождение в конце жизни. Когда говорят о нем в этой роли, эпитет фрашокар, «тот, кто делает совершенным», появляется в конце цикла.