Роберт Зенер - Зурванизм

Фатализм эпоса Фирдоуси

Фирдоуси в свом великом эпосе мало говорит нам об истинном зороастризме. Однако вся его поэма насыщена атмосферой фаталистического уныния, который он мог унаследовать от «фаталистов» сасанидского периода. Возможно, это были настоящие зороастрийцы, которые просто расширили сферу судьбы от чисто человеческой материальной участи до его моральных поступков, люди, подобно автору Менок-и Храта, чей пессимизм мы уже упомянули; или подобно зандикам и дахрам, люди, которые выводили все вещи из Бесконечного Времени, и которые не имели понятия об Ормазде или аХримане. О том, что такая секта существовала, можно узнать из отрывка в Фирдоуси, который содержит то, что сильно похоже на катехизис Магов. Заль, отец великого иранского героя Рустама, вызван Богом, чтобы предстать перед иерархией Магов, и его требуют ответить на целый ряд загадок: его подвергают экзамену по религиозному знанию. Первый вопрос заданный ему таков: «Кто такие те знатные двенадцать кипарисов, растущие величественно и пышно, каждый из которых выпускает тридцать веток, которые ни растут, ни гибнут?»

Они есть, Заль отвечает, двенадцать молодых месяцев, которые появляются каждый год, а их ветки – дни месяца, поскольку «таково движение Времени».

Второй Маг задет свой вопрос: «Две лошади благородные и быстроногие скачут галопом, одна (темная), как озеро смолы, другая – блестящая, как белый кристалл. Они ускоряются, но никогда друг друга не догоняют». Зал говорит: «Обе, белая и темная, есть Время, и они по горячим следам догоняют друг друга. Они – ночь и день, всегда проходящие, считающие каждый момент божественной сферы над нами. Они не могут друг друга догнать в скачке, бегущие как добыча, преследуемая гончими».

Потом, его спрашивают о «тех тридцати всадниках, проносящихся перед королем – один исчезает; но если посмотреть правильно, опять появляются все тридцать, если их пересчитать». Они, Заль произносит, должно быть изображают подсчет молодых месяцев, а тот, который исчезает, это день, на который луна полностью исчезает из виду. Следующий вопрос касается «луга богатого зеленью и ручьями. Человек с большой острой косой дерзко шагает по направлению к лугу. Влажное и сухое он скашивает, и если обратиться к нему с мольбой, он не услышит». Заль без труда находит ответ на этот вопрос: «Это лесоруб Время, а мы – трава. Ему безразлично внук или дед, он не считается ни со старыми, ни с молодыми. Он охотится на любую добычу, которая попадается на его пути. Такова природа и структура мира, что если бы не смерть, ни одна мать не родила бы сына. Мы входим в одну дверь и выходим их другой. Время считает каждый наш вздох».

Затем его опять спрашивают о «двух высоких кипарисах, покачиваемых как камыш в штормовом море. На них птица свила себе гнездо: на закате она садится на один, на рассвете – на другой. Когда она улетает с одного, его листва засыхает, а когда она садится на другой, он издает мускусный запах. Один из них всегда свежий, а листья и фрукты другого – все увядшие».

Они, считает Зал, есть «две руки высокой небесной сферы, благодаря чему мы радуемся и печалимся… Летящая птица это - солнце, на которое надеется мир, и которого он боится».

Последний вопрос более мрачный:

«В горной стране я натолкнулся на огромную крепость. Мудрые люди покинули ту цитадель и поселились в равнине, поросшей колючим кустарником. Они построили здания такие высокие, что достигают луны. Некоторые из них стали прислугой, другие - людьми высокого положения. Вдруг началось землетрясение, и все их земли и жилища начисто исчезли. Нужда вернула их назад в цитадель и принесла им дурные предзнаменования. Эти слова заключают в себе тайну. Подумай и скажи нам громко и отчетливо».

Не поставленный в тупик, Зал говорит:

«Цитадель в горной стране – Дом Вечности и Место Страшного Суда. Место, поросшее колючим кустарником,- временное жилище, которое одновременно и удовольствие, и богатство, и печаль, и боль. Оно считает твои вздохи, оно дает возрастание и забирает его. Поднимается ветер и начинается землетрясение, и они приносят миру горе и плач. Плоды нашего тяжелого труда нужно оставить позади в этом колючем месте и нужно перейти в цитадель. Другие будут вкушать плоды нашего труда, но они тоже вынуждены будут оставить их и уйти. Так всегда было с самого начала, так есть и так будет всегда. Если наша характеристика – незапятнанная репутация, наши души будут чтить на другой стороне; но если наши поступки порочность (аз) и обман, все станет явным, когда мы умрем. Хоть наш дворец и превосходит Сатурн, ничего кроме савана нам не достанется. Когда кирпич и земля засыплют нас, тогда будет полное основание бояться, переживать, страдать».

Стиль этого отрывка не сравним ни с чем, из того, что мы встречали в зороастризме. Жизнерадостный оптимизм той религии сдался перед тотальным скептицизмом отчаяния, но все же использованная терминология показывает, что Фирдоуси заимствует из настоящей иранской традиции. Дом Вечности (saray-i dirang) просто царство Бесконечного Времени, чья суть - «вечное существование (drang), неразделенное на прошлое и будущее». Подобным образом «две руки высокой небесной сферы, благодаря чему мы радуемся и печалимся» соответствуют той самой сфере, которая есть тело Зурвана, и которая содержит как Знаки Зодиака – источник благополучия, так и планеты – угнетатели человека; добрую сферу, «которая дает хорошие вещи в изобилии», и злую сферу, «дающую их скупо». Далее, две лошади, темная и белая, которые есть ночь и день, напоминают нам о свете и тьме, из которых, согласно Эвдему Родосскому, произошли духи-близнецы, и которые были первой эманацией наивысшего Союза «Время» или «Пространство».

Опять же поглощенность днями, месяцами и годами, описанными Маги Фирдоуси, возвращает нас к Авесте с ее интересным почитанием разделений во времени. Фирдоуси заимствует из чисто иранского материала, но он скрывает зороастрийское послание надежды, которое утверждает, что хоть этот мир и есть временным, подверженным разложению, и хоть его баланс и был нарушен беспорядочным движением, принесенным в него аХриманом и его демонами, в конце все будет расставлено по своим местам, будет исправлено и «сделано совершенным» в вечности.

Об этом нет и намека у Фирдоуси. Дом Вечности это такое место, которые ты покидаешь, чтобы попробовать удачи в мире, который, как тебе известно, полон колючек. И это именно то место, куда тебя заставит вернуться только землетрясение и то только с «дурными предзнаменованиями». Подразумевается, что благодетель будет вознаграждена, а порочность разоблачена, но нет намека на том, какое это будет вознаграждение. Дом Вечности лишен радости, это «огромная крепость», больше похожая на осажденный город, чем на традиционный «сад» рая. Она - сам символ безысходности. Такие мрачные представления могли быть не только у фаталистов, но также и у зандиков, которые не верили ни в рай, ни в ад; ни в Бога, ни в Дьявола; а только в безличное и непостижимое Бесконечное Время, из которого произошел бесчувственный и непонимающий мир, в которое он был перепоглощен.