Спиридон Кисляков - Исповедь священника перед Церковью

И действительно, нужно только в это время хорошенько вдуматься и тогда убедишься, что это так и есть на самом деле. Нужно только представить себе с одной стороны Бога, творящего и Свое создание, в частности человека, с другой стороны людей, сознательно и озлобленно уничтожающих во имя чего бы то ни было друг друга, как самое творение Его, и сразу все будет просто и понятно, что всякое убийство есть противное Богу, есть вражда против Бога, есть посягательство на уничтожение Самой сущности Бога! Правда, хотя я так и думал о войне и в частности о всяком частном убийстве, однако мысли мои относительно всего этого были только одними голыми мыслями, они не имели в себе никаких корней и также под собой не имели никакой постоянной твердой почвы.

Я, как трость, колеблемая ветром, колебался то против войны, то за войну.

В эти столь мучительные для меня лично ночи я от людей перенесся своею мыслью на хищных кровожадных зверей, на плотоядных птиц, на воинствующих муравьев и т. д., и опять не мог никак понять, и опять ядовитое сомнение относительно войны холодной змеей проникло в самое сердце и там уже делало свое дело.

Прошло так несколько недель после того, как Россия объявила войну Германии. В один из праздничных дней я произнес проповедь в Андреевском Афонском подворье, которую я закончил словами: «Пока христиане будут вести войны, до тех пор они ни в коем случае не вправе называть себя христианами». Эта проповедь была сейчас же передана архиепископу Назарию. Преосвященный призвал меня е себе и строго начал говорить мне: «Настоящая война есть священная война; Сам Христос говорил, что будут войны и Он же говорил: „Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих“ (Ин. 15:13). Кроме сего, церковь многих святых воинов прославляет как величайших угодников Христовых. Не благословлял ли святой Сергий Радонежский своих монахов на татарского Батыя? Всякое учение против войны есть толстовское учение. Так вот, если вы будете говорить подобные проповеди и ими возмущать народ, то я выдам вас генералу Эбелову, и пусть он куда хочет, туда и отправляет вас, а у меня чтобы вас не было!»

Простившись с владыкой, я вернулся домой, погруженный в тяжелые думы о войне. Я не знал, что мне делать: так и иначе я смотрел на войну и не мог твердо убедиться, есть ли она действительно зло или добро, или ни то ни другое. Все говорят о войне: говорят газеты, говорят гражданские законы, говорят от лица Церкви Христовой папы, патриархи, кардиналы, священники, проповедники, говорят с церковной кафедры, говорят после того, как причащаются Тела и Крови Христовых, и все они говорят о ней как о великом святом подвиге христианской жизни. Я же в душе своей чувствовал, что война — величайшее зло в мире. Но когда я увидел, как к ней все готовятся, как сама Церковь с крестом и Евангелием благословляет войну и епископы, проповедники даже Евангельскими текстами показывают святость войны, я совершенно терялся и не знал, что мне делать и как смотреть на войну. И тут ничего нет удивительного в том, что я терялся и не знал, как мне на самом деле нужно было смотреть на войну. Самый народный психоз, воодушевленное стремление к войне действовали на меня заразительно. Кроме сего, не менее на меня действовал в сторону войны и Ветхий Завет, который по отношению войны совершенно противоположен Новому Завету. Я думал: как же это так? — в Ветхом Завете Сам Бог-Отец благословляет войну, непосредственно участвует в ней, в Новом же Завете Бог-Сын как раз наоборот, совершенно отменяет ее и в Своей Нагорной проповеди дает новый закон жизни, закон любви даже ко врагам Его последователей, т. е. христиан. И вот как на это нужно смотреть? «Ну хорошо, — не раз я думал тогда, — пусть война будет и от Бога, пусть она будет исходить от воли Бога всей вселенной, но тогда, в таком случае Бог просто смеется и даже издевается над человеком: Он творит человека, дает ему жизнь лишь для того, чтобы в то же время так безжалостно умерщвлять и убивать его, радуясь, как человек, сраженный врагом, корчится, мучится, проклинает свою жизнь и своего Небесного Творца, как тирана и безжалостного мучителя, истекая кровью! Нет, неправда, чтобы Бог был прямым виновником войны. Нет, так думать о Боге — это значит бессовестно и бесчеловечно клеветать на Бога. Что же касается Ветхого Завета, где действительно Бог-Отец якобы благословляет войну и даже принимает в ней прямое непосредственное участие, то это легко объясняется тем, что народ израильский, как никто другой в мире, самый кровожаднейший, злейший, мстительнейший и жесточайший; он все эти злые, отрицательные в себе характерные черты привнес в своего Бога, наделил и охарактеризовал Его ими. И вот только по этому одному, действительно, ветхо-заветный Иегова Своею жестокостью к людям отличается не только от Иисуса Христа, но даже от всех языческих богов. Вот почему Ветхий Завет диаметрально противоположен в своих взглядах на войну с учением Иисуса Христа. Относительно же христианского церковного духовенства, которое всячески старается даже Евангельскими текстами защищать войну и доказать, что она есть дело святое, необходимое в христианской жизни и даже христолюбивое, то это просто есть историческое заблуждение всего церковного института, а также как верный показатель его совершенного неверия во Христа и постыдное пресмыкательство перед сильными мира сего». Так я думал тогда, а на сердце у меня было очень и очень тяжело.

Я скорбел душой, поделиться же своими мыслями о войне было не с кем. Говорить откровенно о ней с монахами было невозможно. Тоска давила меня. В это время я несколько раз читал и перечитывал Нагорную проповедь Христа и каждый раз меня поражало одно и то же: «А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего, подлежит суду; кто же скажет брату своему: пустой человек, подлежит верховному судилищу, а кто скажет: безумный, подлежит геенне огненной. Итак, если ты принесешь дар твой к жертвеннику и там вспомнишь, что брат твой имеет что-нибудь против тебя, оставь там дар твой перед жертвенником и пойди прежде примирись с братом твоим и тогда приди и принеси дар твой. Мирись с соперником твоим скорее, пока ты еще на пути с ним, чтобы соперник не отдал тебя судье, а судья не отдал бы тебя слуге и не ввергли бы тебя в темницу. Истинно говорю тебе: ты не выйдешь оттуда, пока не отдашь до последнего кодранта. А Я говорю вам: не противься злому, но кто ударит тебя в правую щеку, обрати к нему и другую, и кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду, и кто принудит тебя идти с ним одно поприще, иди с ним два. Просящему у тебя дай и от хотящего занять у тебя не отвращайся. А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас, да будете сынами Отца вашего Небесного. Он повелевает солнцу Своему всходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных» (Мф. 5:22–26, 38–45).