Спиридон Кисляков - Исповедь священника перед Церковью

В этот момент появления Христа на площади все колокола христианских храмов затрезвонили сами собой. Все христианское духовенство, облекшись в наилучшие священнические облачения, с процессией крестных ходов, с хоругвями, иконами, мощами, Евангелием и Крестом в руках шло навстречу Христу. За этими крестными ходами радостными шагами, дружно во всем параде шли к Нему и все цари мира сего; за царями так же шли войска, за войсками шли и все люди. У всех были лица радостные, все улыбались и все от величайшего счастья плакали. В эти столь торжественные минуты для всего человечества все люди почувствовали себя очень довольными и счастливыми. Все больные были совершенно здоровыми, за все время появления Христа на площади даже смерть уже никого не смела коснуться. Всюду было какое-то небывалое ликование. Даже солнце несколько раз меняло свой свет; белый свет сменялся пурпуровым, затем фиолетовым, затем голубым, затем золотисто-желтым, затем зеленым, затем опять белым. Вся природа в это время казалась совершенно преобразованной, юной и весело улыбающейся. Сам же Христос сиял, точно солнце, одеяние Его было белоснежно и соткано точно из солнечных нежных лучей. Он был роста выше среднего, красота Его была неописуема. А колокола всех христианских храмов все торжественнее и торжественнее звонили. Когда все крестные ходы, а за ними и все человечество, подошли ко Христу, то, как духовенство, так и все цари мира сего, а за ними и все войско, и все человечество пали перед Ним на колена и от великой радости, протягивая к Нему свои руки, все плакали и все вопияли: «О, Сладчайший наш Христос, Ты наш Бог, Ты наш Спаситель, Ты наша жизнь, Ты наше Счастье, Ты наш Царь, Ты наш Законодатель». С неба послышался голос: «Сей есть Сын Мой Возлюбленный, в Нем Мое Благоволение». В это время вся земля прославляла Бога и благодарила Его сердечными слезами, и всюду было слышно, как волны радостных человеческих всхлипываний и веселых восторгов, смоченных слезами неописуемого счастья, одна за другою неслись к небесам. Христос, хотя все время и радовался, однако Он был задумчив и нежная грусть не отлетала от Его Лица. Он благословлял народ и целовал всех. В то время, как Он благословлял народ и целовал поодиночке людей, римский первосвященник что-то резко менялся в лице: то он побледнеет, то побагровеет, то вдруг сделается задумчив. Христос несколько раз вскидывал на него Свои святые взоры и, не переставая, все благословлял и нежно целовал всех и каждого, без всякого различия пола, возраста и состояния. И вот в те моменты, когда Он вскидывал Свои святые взоры на римского первосвященника, к Нему подходили великие грешники и грешницы: арестанты и арестантки, из них одни были убийцы, другие прелюбодеи, грабители, пьяницы. Иисус, как бы не замечая их премерзкую, преступную и греховную жизнь, также улыбался им и также благословлял и целовал их. За этими грешниками подошел ко Христу и римский первосвященник, как носитель духовной церковной власти, а за ним духовенство и цари, и великие мира сего, а за ними войско и т. д. Христос и их то же самое благословлял и то же самое целовал. Римский первосвященник после того, как принял от Христа благословение, страшно побагровел и сейчас же подозвал к себе одного величайшего и могущественного императора и стал с ним с нескрываемым волнением о чем-то серьезно перешептываться. Тот же самый император часто вздрагивал, пожимал плечами и исподлобья смотрел на Христа. В это время из толпы людской послышались единичные голоса всенародно кающихся перед Христом в своих грехах грешников. Христос, слыша их покаяние, даже прослезился. Многие из таковых кающихся были преимущественно арестанты и публичные женщины… Каялись и крестьяне, но их сравнительно было мало. Каялись и воины, но их было только несколько десятков. Из духовенства же каялся только один больной священник, о нем будет сказано дальше. В то время, как Христос благословлял и целовал подходивших к Нему людей, какая-то русская крестьянка изо всех сил вскрикнула: «Господи, не уходи от нас, будь, Кормилец наш, всегда с нами, и нам будет хорошо, и мы все будем жить в счастии и блаженстве».

Христос, взглянув на нее, возрадовался духом. Из народа опять послышались голоса: «Господи, не оставляй нас, нам с Тобою очень радостно, до забвения радостно». Среди этих единичных выкриков послышался женский сильно кричащий голос: «Кормилец Ты наш, Господи, за что, за что же Ты нас так любишь, чем мы угодны Тебе, что Ты явился нам и всех нас благословляешь, милуешь и всех нас во мгновение ока сделал равными между собою, родными братьями и свободными людьми, свободными и от всякой даже частной земной собственности». Слыша эти слова женщины, Христос поднял Свои руки к небу и громко произнес следующую молитву: «Отче, да будут все едино, как и Мы едино». В это время римский первосвященник страшно побледнел, глаза его засверкали каким-то зловещим блеском; он как-то нервно оглядывался во все стороны, точно кого-то искал. Затем нервными шагами он подошел к Христу и что-то испуганно, захлебываясь от волнения, отрывисто говорил Ему. Христос на минуту стоял задумчив, затем, взглянув на первосвященник, что-то ему тоже сказал. Первосвященник, отходя от Христа, стиснул от прилива злобы свои белые зубы, он еле держался на ногах; он что-то шептал и что-то отдельными словами выговаривал вслух. Когда первосвященник стал на свое место, к нему снова подошел тот же самый могущественный император. Тут было слышно все, что раньше первосвященник сам себе произносил шепотом. Император спросил первосвященника: «Какая цель Его появления среди нас?» Первосвященник ответил: «Та самая, что и раньше. Ему, во что бы то ни стало, хочется устроить на земле Царство Своего Небесного Отца. Фундаментом этого Царства, конечно, как вот мы видим из всех Его отношений к нам, Он обязательно положит четырехгранную Свою Евангельскую любовь: 1. Богосыновное абсолютное святое братство всего человечества, 2. Богосыновное абсолютное святое равенство всех людей, 3. Богосыновную абсолютную святую свободу личности и 4. Богосыновную абсолютную святую свободу от частной собственности». — «Вот как!» — воскликнул удивленно император. «Да», — задумчиво сквозь зубы ответил первосвященник. «Знаете ли, император, — опять начал первосвященник, — Его здесь появление для нас очень и очень опасно; оно грозит для всего человечества каким-то ужасным переворотом, а мы, представители власти, окажемся на самом дне грядущей человеческой катастрофы! Знаете, император, хотя Он и Сын Божий, хотя Он и Спаситель всего мира, но все же во всяком случае Он как человек мало знает человеческую психологию. Я говорю, что Он по божеству-то, конечно, несравненно больше знает человечество, чем мы его знаем, но по человечеству-то Он очень мало знает психологию народной толпы. И вот я думаю: чтобы от Его опаснейших и разлагающих все человечество принципов спасти человечество, я предлагал бы непременно начать народную войну. Эта война в силу убеждения народов, всевозможных эпидемических болезней, экономического государственного краха среди побежденных, в разных местах революций, выдвижения в то время социализмом своих, с виду похожих, точно таких же, как Его, принципов жизни (человечество ведь слепо, оно не отличит одних от других), непременно внесет самую надежную и многовековую помеху осуществлению Им на земле Царства Своего Небесного Отца. Иначе мы все погибнем, а без нас, имущих власть, конечно, погибнет и Церковь и государство». Народ все подходил и подходил ко Христу, а Христос все благословлял и целовал людей. Из этой многолюдной толпы ко Христу подошел один русский молодой, красивый юноша, он пал перед Ним на колени и зарыдал. Христос нагнулся и поднял его. Юноша, взглянув на Христа, проговорил: «Господи, я солдат, могу ли быть Твоим учеником?» Христос тихо ему сказал: «Взявший меч от меча и погибнет». Юноша, слыша это, тотчас же вышел из воинских рядов и стал среди крестьян. За юношей подошел к Нему тот самый священник, о котором я еще раньше упомянул. Он также упал к ногам Христа и горько плакал. Иисус и его поднял. Священник, не глядя на Христа, спросил Его: «Господи, совесть моя… совесть моя все время меня мучает, мучает она меня за то, что я всю свою жизнь торгую Тобою, торгую Твоими Таинствами Церкви, а я бы хотел быть Твоим верным последователем». Христос ему сказал: «Даром получили, даром и раздавайте». Услышав эти слова, священник вздрогнул, побледнел и задумчиво отошел от Христа в сторону. Через несколько минут после этого ко Христу опять подошел римский первосвященник, как носитель церковной власти, он что-то минуты три беспокойно шептал Христу на ухо. Христос задумчиво его слушал и два раза тяжело вздохнул. Когда первосвященник отошел от Христа, тогда Христос поник головою, и тяжелая грусть слетела на Его лицо. Народ, все время от радости плача и рыдая, подходил ко Христу и, протягивая к Нему свои руки, целовал Его. В то время как весь народ искал прикоснуться к Нему, принять от Него благословение, вдруг по одному мановению руки среди всего человечества сделалась глубокая тишина: послышалась речь проповедника. Проповедник был сам римский первосвященник; он начал свою речь так: «Цари мира сего и князья Церкви и все народы земли, внимайте! Да будет всем вам известно, что мы, находясь здесь, действительно встретили Самого Христа, Сына Божия; и се, Он до сего момента стоит среди нас. Все мы без всякого сомнения убеждены в Него [Нем — вариант Павла] [Его существовании — другой вариант] и веруем в Его реальную божественную личность. Но знаете ли вы, я вас всех спрашиваю, знаете ли вы, зачем Он явился среди нас? О, вы не знаете, зачем Он явился! Впрочем, чтобы не быть голословным и утомительным для вас, я хотел бы спросить всех вас: вы, вы обратили ли ваше внимание на тех грешников, о которых я говорить вам не буду, но только напомню вам о том, как, увидавши их, Он от радости прослезился? Я напомню вам еще о той женщине, которая произнесла что-то такое, на что Он особенно обратил Свое внимание. Напомню также вам и о том юноше, который, услышав от Него несколько слов, тотчас же оставил свои воинские ряды и перешел к крестьянам. Кроме сего, вы взвесили Его к вам отношения? Вы проникли ли в самую суть этих отношений? О, вы ничего не знаете и знать не будете! И вот я, как наместник Петра, по долгу своей святительской совести, считаю своим священным долгом сказать вам откровенно, что я сам своими собственными ушами слышал от Него, что Он не признает никакой власти на земле за исключением какой-то Своей, которую Он Сам лишь имеет. Когда я подошел к Нему и начал молить Его о том, чтобы Он возвысил и даровал снова прежнюю власть Наместнику Петра, то он прямо и категорически заявил мне, что Он никому и никогда никакой земной власти не поручал и никаких наместников Петра не знает. В Евангелии же сказано: „И я говорю тебе: ты Петр, и на сем камне создам церковь Мою, и врата ада не одолеют ея; и дам тебе ключи Царства Небесного: и что свяжешь на земле, то будет связано на небесах; и что разрешишь на земле, то будет разрешено на небесах“ (Мф. 16:18–19).