Инна Андреева - Пасхальные люди. Рассказы о святых женах

Среди первых сестер милосердия были и особые подвижницы, как баронесса Юлия Вревская. Ее друг, писатель И. С. Тургенев, пишет о смерти Юлии:

“На грязи, на вонючей сырой соломе, под навесом ветхого сарая, на скорую руку превращенного в походный военный гошпиталь, в разоренной болгарской деревушке – с лишком две недели умирала она от тифа.

Она была в беспамятстве – и ни один врач даже не взглянул на нее; больные солдаты, за которыми она ухаживала, пока еще могла держаться на ногах, поочередно поднимались с своих зараженных логовищ, чтобы поднести к ее запекшимся губам несколько капель воды в черепке разбитого горшка.

Она была молода, красива; высший свет ее знал; об ней осведомлялись даже сановники. Дамы ей завидовали, мужчины за ней волочились… два-три человека тайно и глубоко любили ее. Жизнь ей улыбалась; но бывают улыбки хуже слез.

Нежное кроткое сердце… и такая сила, такая жажда жертвы! Помогать нуждающимся в помощи… она не ведала другого счастия… не ведала – и не изведала. Всякое другое счастье прошло мимо. Но она с этим давно помирилась – и вся, пылая огнем неугасимой веры, отдалась на служение ближним.

Какие заветные клады схоронила она там, в глубине души, в самом ее тайнике, никто не знал никогда – а теперь, конечно, не узнает.

Да и к чему? Жертва принесена… дело сделано.

Но горестно думать, что никто не сказал спасибо даже ее трупу – хоть она сама и стыдилась и чуждалась всякого спасибо.

Пусть же не оскорбится ее милая тень этим поздним цветком, который я осмеливаюсь возложить на ее могилу!”

Сентябрь, 1878 г.»

Ошеломленная прочитанным, Лёля отложила Тонину тетрадь. Вот так вот умереть… никому не нужной… В сарае, на вонючей соломе…

«Бремя Мое легко есть…» Так уж легко?

Лёля передернула плечами. Нет, все понятно – послужить ближнему ради высших идеалов. Это похвально, но зачем такие страшные жертвы? Нужны ли они кому-нибудь?

Она посмотрела за окно. Было пасмурно.

«Наверное, пойдет дождь!» – заключила девушка.

Лёля закрыла тетрадь. Больше читать ей не хотелось.

Плащаницу несли под дождем. Дождь был мелкий, холодный. Словно сама природа горевала по смерти своего Создателя. За несколько минут на улице Ольга продрогла, у нее озябли руки, появилось непреодолимое желание вернуться в теплый уютный храм.

Но великая княгиня, сестры и толпа прихожан едва замечали непогоду. Словно похоронная процессия, они медленно шли за отцом Митрофаном и вторым священником обители, несущими Плащаницу вокруг храма и пели: «Святый Боже… Святый Крепкий… Святый Бессмертный, помилуй нас!»

Ольга покорно шла в толпе народа, повторяя слова «Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный…». Ей отчетливо вспомнилась Юлия Вревская. Ее молодая жизнь, отданная во имя служения ближним. Сейчас, под этим мелким дождем, Ольге смерть баронессы уже не казалось бессмысленной и жестокой, как она привиделась ей в комнате. Более того, Ольге вдруг подумалось, что смерть ради других даже хороша. Все равно человек умрет – такова его природа после грехопадения. Так не лучше ли, не мудрее ли умереть во имя высокой цели? Ведь Христос тоже умер. Сейчас они несут Его Тело. Но, ведь Ольга знает, Его смерть не вечна, Он скоро воскреснет и какая будет всем от того радость! Мысль ошеломила Ольгу: умереть ради других – это дар. Дар свыше. Конечно, сама Ольга его не достойна, слишком мелко она живет, но ведь есть люди, есть, которые следуют за Христом до конца, даже до смерти.

«Кто хочет за Мной идти, возьми крест свой и иди…» Взять свой крест. А есть ли у Ольги ее крест?

Отец Митрофан накрыл голову девушки епитрахилью. Она чувствовала на себе его крепкую руку, осеняющую ее макушку крестным знамением.

Все. Исповедь принесена. Она все рассказала, что томило душу, этому усталому, внимательному человеку. Что он теперь о ней думает? Осуждает ли он ее?

Девушка смущенно взглянула на священника, но батюшка искренне улыбнулся.

– Вы теперь будете меня осуждать, что я такая слабая, да?

– Вовсе нет! Теперь я буду молиться за вас. Мы живем в непростое время, но, мне кажется, отныне у вас все будет хорошо и просто. Вы же нашли Христа!

Ольга неуверенно мотнула головой.

– Вы полагаете, можно счастливо жить только с Богом?

– Да, – твердо ответил священник. И, видя растерянность девушки, продолжил: – Ольга Михайловна, в настоящее время строй жизни, – говорил отец Митрофан, – ушел далеко от заветов древнего христианства, и современное общество в большинстве лишь сохранило свое название христианского. Упадок веры и забвение заветов Христа сделали жизнь невыносимо тяжелой и пустой. В доброй половине современные люди погрузились в новое язычество, можно сказать, худшее прежнего, так как стали лицемерны. Древние язычники откровенно обоготворяли свои страсти и разные силы природы, а нынешние, лицемерно прикрываясь христианством и цивилизацией, творят то же, что и язычники Содома и Гоморры: та же жестокость, то же немилосердие, тот же разврат. Жизнь стала ненормальна, и плодом этой ненормальности явилась масса страданий физических и духовных. Источник воды живой, то есть истинной, здоровой, духовно-телесной жизни дан Небом человечеству в Лице Богочеловека Христа, и строй жизни правильный Им указан в Церкви. Значит, при виде и сознании язв современной жизни для излечения их следует обратиться ко Христу и Его Церкви. Возрождение и спасение человека христианство видит в пробуждении в нем и укреплении сознания, сыновства нашего к личному, живому Богу, отсюда – любви и стремления к святости, добродетели, к вечности… Ольга Михайловна, Господь позвал вас, не оставляйте Его, станьте Ему верной дочерью…

– Он так и сказал: хорошо тебе быть женой? – Тоня нахмурила брови. Они с Лёлей сидели вместе в опустевшей после ужина трапезной, полируя подсолнечным маслом крашеные яйца: желтые, розовые, красные, пурпурные. Яиц было много, они предвещали скорый праздник, и оттого настроение у девушек тоже было приподнятым. Блестящие яйца сестры укладывали в корзины и плетеные подносы – для завтрашнего освящения.

– Нет, батюшка не так сказал. Он сказал, что хорош и путь семейный, – ответила Ольга, любуясь продолговатым малиновым яйцом.

– А-а-а-а! – Тоня радостно закивала головой. – Понятно! Это он просто увидел твое расположение души и решил тебя не стращать. А то если тебе сразу сказать, что лучше служения Богу ничего нет, ты испугаешься.

Блестящие яйца сестры укладывали в корзины – для завтрашнего освящения

Лёля отложила яйцо и посмотрела на кузину.