Дерзай, дщерь!

Александра Петровна С., родная тетка автора, оказалась с семьей в оккупации в селе Недельном под Малоярославцем; сердце ее грозило разорваться от безумной тревоги, но, одолев липкий ужас, она шагнула за порог и заговорила с гитлеровским офицером на немецком языке, который учила в дореволюционной гимназии. Беседа длилась несколько часов; его любопытство подогревалось изумлением: в глухой деревне совсем с виду простая русская тетка цитирует Шиллера и рассуждает о Бахе и Бетховене. И так, завоевав его почтительность, она сберегла не только своих, юную дочь и крошечных внуков, но и красноармейца, ополченца, спрятанного в сарае.

Многие старцы, не только в России, пророчили на 1992 год лютые беды нашему народу: голод, гражданскую войну, моря крови; иеромонах М., встревоженный этими предсказаниями, поехал к блаженной Любушке в Вышний Волочок и от нее услышал энергичное возражение: «от Бога надо ожидать – милости!». Теперь видим: права оказалась ее материнская любовь, воплощенная в молитве за родную землю.

Кто-то из отцов сказал: желающий любви делай дела любви, то есть поступай, как диктует Евангелие, не дожидаясь наплыва нежных чувств и кристальной искренности, например, как советовал один старец, «утрись портянкой», если ради полотенца придется потревожить чей-то сон, почаще улыбайся, выказывая благорасположение ко всякому встреченному человеку, не скупись лишний раз кого-то обласкать, ободрить добрым словом, и помни: от тебя зависит (подумать только!) – судить или простить.

Что и говорить, обид за всю историю человечества накопилось немало. Вплоть до начала ХХ века практически повсюду женщинам был закрыт доступ к систематическому образованию, однако, в порядке чуда, некоторым удавалось добиваться серьезных побед в сфере ума и таланта. Издревле прославлены гениальные женщины: Дебора, одна из судей Израилевых, Аспазия, выступавшая на форуме в качестве адвоката, поэтесса Сапфо; великий Сократ восхищался мудростью пророчицы Диотимы и называл своей наставницей Аспасию, жену Перикла, правителя Афин; Гипатия возглавляла философскую школу; византийские царицы Пульхерия, Евдокия, Ирина умело оспаривали право сильного пола управлять государством.

Но в общем и целом веками считалось, что прекрасный второй пол сотворен для удобства мужчин; поощряемая и воспеваемая женственность требовала быть мягкой, уступчивой, нежной, веселой, спокойной и послушной своему господину. Общественная мораль полагала замужество единственной целью существования женщины и пределом ее мечтаний, а верхом совершенства объявляла умение вести дом, готовить вкусную еду и ублажать супруга. Закон отдавал ее во власть мужчине, при полной социальной зависимости от него: еще и в XIX веке во многих странах женщина не имела права собственности; ее приданое поступало в полное распоряжение мужа; иногда после его смерти она оказывалась совсем без средств и по необходимости шла в приживалки.

Узы брака нередко становились тяжкими оковами: повелитель оказывался не защитником, а грубым и жестоким тираном, использующим жену в качестве бесплатной рабыни. Святитель Григорий Богослов негодовал: «Почему закон обуздал женский пол, а мужскому дал свободу?… я не принимаю такого законодательства, не одобряю обычая; мужья были законодателями, потому и закон обращен против жен, потому и детей отдали под власть отцов, а слабейший пол оставлен в пренебрежении» [201].

Жажда свободы, независимости и активной деятельности проявлялась иногда в отказе одаренных, незаурядных женщин от супружества. Умные головы, сильные характеры, яркие таланты избирали монашество: в обителях они могли читать, учиться, заниматься музыкой, рисованием, медициной и даже научными изысканиями.

Идеи феминизма как теории преодоления мужского превосходства зародились в Средневековье, но явственные очертания «движения» приняло только в первой трети ХIХ века. Его родоначальницы возмущались позицией самих женщин, привыкших «заботиться главным образом о своей внешности, чтобы привлечь внимание мужчин, и относиться к себе как к красивым игрушкам или просто объектам вожделения».

Приведенные слова принадлежат Саре Гримке; послания «О равенстве полов», адресованные к единомышленнице, она подписывала «твоя, в оковах женского обличья» [202]. Ей вторила другая феминистка, Элизабет Стентон: «ответственность делится поровну между мужчиной и женщиной, судьба у них общая, цель и тех и других в подготовке к вечности» [203], поэтому следует признать женщину как личность и дать ей возможность реализовать внутренние резервы, следуя голосу совести.

В те времена, когда кое-где жил еще обычай приносить себя в жертву на погребальном костре мужа, эти воительницы отстаивали право женщин интеллектуально развиваться, выбирать судьбу по собственной воле, раскрывая в себе таланты, дарованные Богом. Никому не придет в голову, говорили они, ограничить интересы мужчины обязанностями мужа, отца, сына и брата, в то время как жизнь женщины сводят к функции матери, жены, дочери, сестры; как же быть с теми, которые по разным причинам могут никогда не выступить в данных ролях? Ведь и сейчас, в XXI веке: если «старый холостяк» – значит, не захотел жениться, а коли «старая дева» - значит не взял никто. Позорно прослыть «синим чулком», женщина с умственными запросами, но без мужа, вызывает как минимум жалость; сколько же храбрости понадобилось сестрам Бронте и Джейн Остин, чтобы в положении белых ворон сохранить достоинство и самообладание.

С середины ХIХ века «женский вопрос» усиленно пропагандировался и в России. Надо заметить, что если, например, в Англии все состояние жены и доходы, получаемые ею в браке, становились неотчуждаемой собственностью мужа [204], то русскую женщину с древнейших времен защищал незыблемый имущественно-правовой статус; «рабская забитость» никак не свойственна царевне Софье, боярыне Морозовой или Марфе Борецкой. Народное творчество в сказках и пословицах отразило такие качества женщин, как независимость мышления, активность жизненной позиции, оригинальность ума: «моя коса: хочу совью, хочу распущу»; «жена мужа не бьет, а под свой норов ведет»; «женский ум лучше всяких дум» [205]. Так что по-видимому освободительные идеи, как и многое другое, просто заимствовались, чтоб не отстать от Европы.

Мало кому теперь известный писатель В.А. Слепцов стал инициатором частных научно-популярных лекций для дам по физике, химии и гигиене; многие барышни посещали занятия в университете и в медицинской академии. Первой в России, а может быть и в Европе, получила диплом доктора медицины (1868) Н. П. Суслова. Правда, училась она в Цюрихе, где в 1860 – 1900 гг. из 1200 иностранных студенток более 700 составляли русские [206], поскольку в Петербурге доступ девиц в медицинскую академию был запрещен (впрочем, и медицинский факультет Лондонского университета открыл двери для женщин только в 1872 году); после Швейцарии она не только блестяще выдержала профессиональный экзамен в России, но и смогла одолеть враждебность и оскорбительные насмешки со стороны крепко спаянной против женского проникновения корпорации докторов.