Николай Тычков - Праведность и Святость

В-третьих, Праведность – это не справедливость. Мир жаждет справедливости с такой яростью, что сам становится несправедлив, нарезая и нарезая обороты по треугольнику Карпмана: кто был жертвой, становится спасителем, кто был спасителем, становится преследователем, а кто был преследователем, становится жертвой. Мир настолько чувствителен к ней, что гонит «неправильных» праведников, которые вещают об иллюзорности человеческой справедливости (Лк 12:13—14, Мф 25:28). Конечно, есть воздаяние, есть взывающие и получающие, но бывает и наоборот (Екк 8:14). Мир не познает справедливости, но ищущие Бога уразумеют ее (Притч 28:5).

«… Праведность не является человеческой справедливостью…»

В-четвертых: Праведность – это не высокая мораль.

«… Праведность – это не высокая мораль…»

Мораль – до внешнего, христианство – до внутреннего. Мораль делит наследство поровну, христианство видит любостяжание. Мораль, как и мир, изменчива, христианство – вечно. Бывает, что мораль похожа на Дух, но это только из-за того, что в данном обществе христианство формировало определенные моральные принципы. Мир лихорадочно ищет моральные ориентиры, ему необходимо хоть какое-то подтверждение лжи: есть в нем хоть что-то хорошее, доброе, чтобы можно было противопоставить той ежедневной жестокости и злобе, что окружает мирского человека. Сегодня мы идеализируем, но реальный, описанный в Библии Христос никаким образом не станет светочем для современного мирского человека, как не стал им и для мира того времени (Мф 23:33).

Моральный ориентир ходит перед людьми, ищет славы у людей, думает, как человек – по плоти, мышлением «правильно – неправильно». Праведный, конечно, тоже смотрит, в некотором роде ориентирован на человека, но отнюдь не для того, чтобы купаться в людской славе (2 Кор 11:12 и 1 Пет 2:12). Мораль без внутреннего изменения есть «положительный» мир, а при изменении внутреннего, внешнее не сможет остаться прежним.

Можно ли ошибиться, нарушая моральные критерии своего времени? Конечно, процесс преображения в Его образ длится вечно: покаяние – признание ошибки как перед Богом, так и перед человеком. Да и не ошибками характеризуется человек, а реакцией на них. Не надо бояться ошибок, необходимо бояться греха, как в «положительном» так и «отрицательном» его проявлении, который может ввергнуть в озеро огненное.

В-пятых, Праведность – это оружие (Еф 6:4). Причем новое, более совершенное, с иными свойствами, потому и непривычное, не совсем удобное (Лк 5:39). Как копье и боевой лук утратили свою актуальность с приходом огнестрельного вооружения, так и «правильность» теряется по сравнению с Праведностью. Апостол советует одеться в это новое вооружение и, не снимая, носить: регулярно пребывать в размышлениях о Праведности во Христе, постоянно возвращать мысли в русло, что пока в вере, всегда прав перед Богом, всегда. Если нет уверенности в своей правоте, то как будешь делать соответствующие дела Божьи без ропота и сомнения здесь, на земле? Как будешь чистым и неукоризненным чадом Божьим, непорочным среди строптивого и развращенного мира? Мир своим «правильным» напором сомнет сомневающегося. Новое оружие избавляет от порочной совести – от правильной, мирской совести, которая страхом и стыдом отделяет тебя от прямого общения с Отцом. Праведность поднимает истинную, духовную совесть.

«… Праведность – это оружие…»

Все серьезно. Мой товарищ вошел в дом на «зачистке», выстрелом его вынесло наружу без причинения серьезного ущерба – сработала пятая степень защиты груди. Другой пренебрег, и маленький кусочек металла попал точно в сердце. Опасно для жизни как пренебрегать, так и заменять духовное вооружение устаревшими – мирскими моделями: шлем спасения на басни человеческие о родословии и богословские споры. Обувь благовестия на мудрость философии и благочинные правила. Щит веры на обрядовость. Броню Праведности на мышление «правильно – неправильно» (Мф 5:20). Пояс истины на символы, даже символ веры: кто вообще сказал, что он, выведенный через триста лет после воскресения Христа, является дверью в Его Царствие? Меч слова на знания. Молитву на красноречие или зазубренные тексты. Да и вообще, духовная война, с точки зрения человека, несправедлива: побеждает не тот, кто прав, а тот, кто сильнее. Скоротечной будет война между современным войсковым подразделением и племенем, живущим в каменном веке.

Расхожее мнение – чтобы покаяться, необходимо пережить чувство вины. Новозаветная Праведность ничего не имеет общего с этим убеждением. Иоанн Креститель последний, кто прививал чувство вины в Писании – его речь о Ветхозаветной Праведности, ведь он и был последним пророком Ветхого Завета. Новый Завет в крови Христа действует иначе.

Блудный сын. Что сподвигло его вернуться? Чувство вины? Напротив (перечитайте еще раз притчу): чувство вины мешало ему прийти к отцу как сыну, только в качестве слуги дозволяло предстать перед его лицом. Чувством вины он пытался оправдаться, смягчить сердце отца, чтобы хоть в наемники принял: типа «видишь, жизнь уже наказала, может, не отвергнешь теперь?» Соглашусь, в чувстве вины видится некая духовность, некая расплата: я же страдаю. Но это человеческая плата за грех, имитация, суррогат, успокоение души, подобно наркотическому успокоению тела. Это отказ от платы Христа, форма самоправедности. Алкоголика не освобождает чувство вины, как и блудника. Знаю о чем говорю – они будут плакать, переживать, мучиться, терзаться совестью, но потом опять возвращаются к старому.

Так почему блудный сын вновь оказался в доме отца? Хорошо об этом говорит апостол Павел:

но сейчас я рад. Рад не потому, что вы чувствуете себя виновными, но потому, что ваша печаль привела вас к раскаянию. Ваша печаль была от Бога, так что мы вам не причинили никакого вреда.

Обратите внимание: не чувство вины (это совсем не радует апостола язычников), но изначально печаль, которая в последствие приводит к покаянию. У младшего сына была печаль – отобрали свиные рожки. После нее открылись глаза, пришло осознание, метанойя – покаяние: у отца лучше. Через обстоятельства Бог изменил мышление.

Подобным образом, отнюдь не вина освободила тех блудников и алкоголиков, которым служил, но просветление, сверхъестественное озарение: с женой лучше, чем с самыми темпераментными любовницами. Трезвым быть лучше, комфортнее, чем под действием даже самого качественного алкоголя. Не страх, не запрет, но покаяние. Покаяние – это выбор и не тяжелый выбор. Легко выбирать, когда сравниваешь пищу свиней и откормленного зажаренного теленка. Главное увидеть, оторвать взгляд от привычной пищи (рожков – лучше до того как их отнимут), здраво взвесить: где оказался и где можешь пребывать. Когда на одной чаше то, что дает мир, а на другой то, что предлагает Бог, все становится очевидным.