Сергей Горохов - Исповедь православного скептика, или Парадоксы религиозного просвещения

А ведь это сделал не представительсвященничества, духовенства или догматического христианского богословия.

Это сделал ученый( а значит по определению – скептик), рядовой мирской православный христианин.

Нужны ли еще доказательства, подтверждающие объективную необходимость скептического образа мышления в развитии христианской религиозной доктрины.

Но вернемся к основному предмету данной главы – пониманию религиозной веры.

То, что вера в Бога – это ее иррациональный образ не вызывает малейших сомнений.

Но что заставляет нас верить и какие надежды мы связываем с верой в Создателя.

Уверен, что каждый верующий, любой религии или учения не раз задумывался и задавался этим вопросом.

Эту (основную) причину феномена веры в Бога очень метко подметил директор отделения по исследованиям в области аномальной психологии в Британском колледже Голдсмита – Кристофер Френч:

«У нас есть вполне понятная естественная потребность верить в то, что мы переживаем физическую смерть и воссоединимся с любимыми людьми, с которыми расстались.

Таким образом, все, что подтверждает эту идею, будь то реинкарнация, медиумы, духи, является доказательством в пользу бессмертия души.

Это нечто, в правдивость которого нам всем очень хочется верить».

Убежден в том, что мало у кого могут возникнуть сомнения в справедливости данного утверждения.

Понятно почему мы веруем, но на что мы надеемсяв своей вере.

Ответ для всех лежит на поверхности.

Ведь не даром мы говорим, что веримв Бога и надеемсяна жизнь после смерти – бессмертие.

Но надеждаявляется не только движущей силой, которая рождает у нас конкретное желание действовать, обратившись к вере.

Для всех христиан вера, надежда и любовь – это те три добродетели, которые открывают путь к бессмертию.

Общую для всех христиан отправную точку в разработке учения об этих трёх добродетеляхдал еще в VI веке Григорий Великий (папа римский Григорий I, почитаемый в православии как Григорий Двоеслов).

Веру, надежду и любовь он считал основанием и источником всех остальных добродетелей, без которых невозможно достичь спасения и вечной жизни [14]:

«Добродетель как фундаментальная философско-богословская категория, охватывает все ценностно-значимые аспекты

На протяжении всей истории христианской мысли учение о добродетели постоянно развивалось; многие богословы развёртывали своё видение состава этой комплексной категории, сами эти составляющие неоднократно переосмысливались.

Понятие теологической добродетели – фрагмент этого цельного учения, фокусирующий внимание на «трёх добродетелях», поставленных в контекст спасения человекав богословском смысле».

Но теологическая оценка полноты и обоснованности «трех добродетелей» как основы христианского богословского учения о спасении не может являться сферой дискуссий и споров простых верующих мирян.

В длящихся столетиями богословских дискуссиях и спорах об источниках возникновения веры оппоненты вряд ли достигнут консенсуса, оставаясь с большой вероятностью на своей исходной точке зрения.

Но скорее всего все они согласятся с утверждением о том что вера не является неизменным, стабильным состояниемв продолжении периода нашей мирской жизни.

Хотя большинству из них не хотелось бы чтобы это было именно так.

Но реальность свидетельствует об обратном.

Ведь в глубине души каждого (даже самого убежденного) верующего не может не присутствовать толика (пускай даже крошечная) сомнений, поскольку доказать существование Бога, как и его отсутствие невозможно.

И в те моменты, когда наша вера испытывает сомнения, а наш разум искушения в ее истинности, ей на помощь приходит именно надежда.

Несмотря на то, что в мирской практике обсуждения религиозных вопросов надежда постоянно остается как бы в тени своей старшей «сестры» веры, в христианском богословии надежда – следующая (вторая) из ступеней лестницы духовного роста(у которой первая ступень – вера), по которой восходят к Богу.

При этом «если в настоящей жизни эти три добродетели равны между собой; то „в жизни будущего века“ любовь окажется больше веры и надежды,ибо последние „прейдут“, и останется лишь любовь».

Еще раз акцентирую внимание на том, что теологическая интерпретация христианского (православного) богословского учения о «трех добродетелях» не является предметом обсуждения в данной работе.

Нас интересует исключительно понимание надежды как «положительно окрашенная эмоция, возникающая при напряжённом ожидании исполнения желаемого и предвосхищающая возможность его свершения; философский, религиозный и культурный концепт, связанный с осмыслением состояния человека, переживающего этот эмоциональный процесс» [15].

Именно «напряженное ожидание» бессмертия как конечного итога движения путем ко спасению, обозначенному той, или иной религией, и есть тот неиссякаемый источник духовной энергии, обеспечивающий как постоянство (неизменность) ее иррационального образа (веру в Бога) так и доверие избранной религиозной доктрине.

Если мы воспринимаем веру как сформировавшееся представление о возможности наступления того, или иного события, то надежда, это скорее чувственная подпитка его (этого события) ожидания.

С этой точки зпения мне представляется удачной для понимания отношения вера/надеждааналогия, приведенная в [16]:

« Надежда – это подойти к реке с желаниемее переплыть, сесть на бережок и сказать: « Возможно, я ее и переплыву когда-нибудь…».

А вера – это когда ты подошел к реке, зашел в воду и поплыл.

Чувствуете разницу?

Вера – это действие!Когда ты веришь, не важно, есть ли у тебя спасательный круг и купальный костюм. Не важно, даже, кролем или брассом ты будешь плыть и насколько сильно течение тоже не важно.

Важно только то, что ты «зашел в воду и начал плыть», а впереди у тебя другой берег!».

Но безусловно отношение вера/надежда имеют значительно более серьезное представление [17]

Так в ответе на вопрос – в чем разница между надеждой и верой, мы находим:

«Разница в том, что вера – сейчас, надежда – всегда в будущем. И на то есть причина.

Согласно (Рим.8:24—25), « мы спасены в надежде».