Лариса Некрашевич - На пажити Богоматери. Монахиня Алипия

Стали мы с матушкой топить печку, а дым весь в кухню повалил, дышать нечем, ничего не видно, задохнуться можно. Я говорю матушке: «Труба, наверно засорилась, я полезу, прочищу». Матушка благословила: «Полезай». Полезла я чистить: трубу сбила, вся вымазалась. Так ничего и не прочистила. Спускаюсь с крыши смущенная, говорю: «Матушка, я шкоду сделала, трубу свалила». В это время печка загорелась, весь дым вверх пошел. Матушка улыбнулась: «Молодец, – говорит, – прочистил, иди мойся». И обед скоро сварили, и дым больше в кухню не шел.

Сидим мы у матушки, разговариваем. Печка уже давно прогорела, обед сварили. А. Р. показывала журнал, в котором была большая фотография М. А. Денисенко. (нынешнего «Патриарха» УПЦ, прим. ред) Матушка схватила журнал, двумя пальцами ткнула ему в глаза и за- кричала: «У-у-у вражина, сколько горя людям ты принесешь, сколько зла наделаешь. Волк в овечью шкуру залез! В печку его, в печку!». Скомкала журнал и бросила его в печку. Собравшиеся, от неожиданности, растерялись и молча сидели, слушая, как догорая гудел в печке журнал. Придя в себя, я спросила матушку: «А что же будет?» Матушка улыбнулась своей широкой детской улыбкой и сказала: «Владимир будет, Владимир!». И когда произошел в нашей церкви раскол, мы, без всякого сомнения, и колебания пошли за тем, кого указала нам матушка еще года за полтора до своей смерти и почти за пять лет до событий.

В 1982 году у меня на ногах образовалась трофическая язва. Врачи заключили, что мне необходимо делать операцию. Дали уже направление в больницу скорой помощи. Еду я к матушке за советом, что мне делать. А матушка не благословляет меня делать операцию. Иду я в больницу, чтобы предупредить о том, что я отказываюсь от операции. Захожу в вестибюль, а меня сразу же завели в приемное отделение, забрали всю одежду и отправили на 4 этаж. Как я не отговаривалась, меня никто не слушал, говорили: «Там наверху врачи, и с ними будете разговаривать, а наша задача – вас подготовить, что мы и делаем. Странным, конечно, мне все это показалось. Положили меня в палату, дали белье. Пришел врач и говорит: «Везите ее на стол». Но я заявила, что не дам ноги резать, – делайте, что хотите и как хотите, так и лечите, но без операции! И стали меня лечить: все необходимые лекарства специально для меня больница доставала, все необходимые мази для перевязок нашлись и так хорошо за мною весь персонал ухаживал, что через десять дней раны затянулись, а через две недели меня выписали. Прямо из больницы еду к матушке, она меня встречает радостно со словами: «Молодец, отказался от операции и здоров, молодец». Все матушка провидела. А мне на душе было так радостно: и матушку не ослушалась, и раны затянулись.

«Матушка, а почему котята родятся слепые и больные?», – спросила я как-то у старицы. «Нет, – ответила она, – они родятся здоровыми, а болеют потом потому, что брат с сестрой живут».

Молилась матушка за падших и заблудших, вымаливая их из лап сатаны, а он, не имея власти и силы над рабой Божией, вымещал злобу свою на невинных животных и птицах, обитавших в ее доме. Но она их лечила, промывая глаза молоком, и смазывала медом, и котята поправлялись, вырастали в милых, добрых животных, которые сами потом помогали матушке лечить, приходивших к ней больных людей.

Был такой случай: на край кроватки матушка посадила Валентину и рядом ее сына Сергея, а меня напротив. Матушка вышла в сенцы. Пришли две кошки и стали обнюхивать спину Валентины, потом – то по очереди, то вместе стали всаживать ей когти в спину. Понюхают – и снова царапают. Бедная Валентина еле сдерживалась, пыталась ото- гнать кошек, но они снова – понюхают и снова всаживают ей когти в спину. Так они делали до тех пор, пока не дошли до самого больного места – поясницы. Валентина извивалась, ойкала, гнала кошек, но когда они дошли до поясницы «кошачий массаж» прекратился. В это время вошла матушка и отогнала кошек. Потом я встречала Валентину и напомнила ей этот случай. Она улыбнулась и сказала, что кошки ее вылечили от радикулита.

Скорбь со всех сторон обрушилась на меня: неприятности на работе, неприятности дома. Очень просила я Божью Матерь о помощи, чтобы послала мне утешение. Моя знакомая Л. выслушала меня внимательно и говорит: «А тебе к матушке Алипии надо, она тебе поможет». Я о матушке ничего не знала и не слыхала о ней. Через пару дней собрались идти к матушке. Шли долго лесом, я дороги совсем не запомнила. Пришли к маленькой избушке в конце улицы. Матушка встретила нас очень приветливо, пригласила войти. В комнатке не было особого порядка, но была какая-то теплота, особенно мое внимание, привлек святой угол: старенькие скромные, выцветшие от солнца иконы излучали такое тепло, что мне стало сразу легко и спокойно. Обилие котов, прусаков, шелест мышей в углах нисколько не отвращал, а наоборот, умилял. Пообедали, матушка поговорила с нами, и когда мы стали уходить, благословила широ- ким крестом и на прощание говорит: «Приходи». Моя знакома спрашивает: «А по какой дороге нам идти?» —

«А по какой хотите, по той и идите», – ответила старица и широким крестом осенила улицу. Но мы пошли прямо через лес, через овраги, пробирались через кустарники и вышли к сельхозакадемии. На другой день мне снова так захотелось к матушке, что я не могла удержаться. Взяла детей, сели мы на такси и поехали в Голосеево. Подъехала к сельхозакадемии, шофер спрашивает: «А куда дальше?» А я не знаю, куда нам ехать дальше, я дороги совсем не запомнила. Едем медленно, шофер снова обращается: «Так куда же вас доставить?» Я оглянулась и увидела улицу, которая показалась мне знакомой, и мы покатились вниз наугад, повернули налево и поехали по глухой улице, к самому краю которой подступал лес. Я осматривала дорогу, стараясь найти так полюбившуюся мне избушку и ее обитательницу. Вдруг я увидела, что мы проезжаем мимо домика матушки. От радости я закричала: «Так вот же она». Шофер остановился, видимо тоже радуясь, что мы нашли то, что искали. Матушка радостно нас встретила. Провели мы у нее довольно много времени, а когда уходили, матушка снова повторила: «Приходи». Так стала я приходить к матушке с детьми, иногда сама, довольно часто, как только время позволяло, но всегда меня тянуло к маленькому домику в конце улицы, на краю леса, под крышей которого царила любовь, тишина и покой.

Каждый, кто приходил к матушке, получал от нее какую-нибудь милость, с каждым было какое-либо чудо: одних она исцеляла, других на путь истиный наставляла, кого-то от тюрьмы избавляла, ограждала от врагов видимых и невидимых, тайные грехи открывала, для нашего покаяния и очищения.

Пришла я к матушке с одной женщиной (у нее был любовник). Матушка ее спрашивает: «Ты сколько лет с мужем жил?» «Я замужем не была», – отвечает женщина. «Три года жил», – сказала матушка. Знакомая расплакалась, видимо смущенная тем, что все тайное матушка открыла.