Владимир Власов - Буддийское сердце

Баран же в это время думать о Карме остался:

– «Сегодня буду от своих страдания я избавлен».

От этой мысли, радость испытав, он рассмеялся,

Подумал: «Брахман же без милости будет оставлен».

От этой мысли он заплакал горькими слезами,

Когда это увидели ученики, спросили:

– «Скажи, смеялся ты и плакал, что за мысли были?

Своими чувствами ты не поделишься ли с нами»?

– «Нет, – им сказал баран, – меня об этом не просите,

Скажу в присутствие брахмана перед смертью в храме,

Меня вы лучше к вашему учителю ведите».

Те привели его к брахману, тот спросил в ашраме:

– «Я слышал, что ты плакал и смялся. В чём причина»?

Сказал баран: «Я вспомнил прежнее существованья,

Когда был брахманом я, и по своему почину

Барана принёс в жертву, эта жизнь мне – в наказанье.

Потом я становился им в своих перерожденьях,

С тех пор животным я пятьсот раз вновь перерождался,

В виде барана прожил я последнее рожденье,

От этой радости я у реки и рассмеялся,

Но тут подумал я о вас и сразу впал в расстройство,

Заплакал, стало жаль мне вас, мой путь вы повторите,

Уж таково в природе нашей все Кармы устройство,

Убив меня, вы так своей судьбы не избежите».

Ему ответил брахман: «Убивать тебя не буду,

К тому же, сохраню тебе жизнь, только ты не бойся,

В моём ашраме будешь долго жить, и успокойся,

Везде оберегать тебя мы станем и повсюду».

Баран сказал: «Твоя защита брахмана ничтожна,

Ведь злые обстоятельства довлеют надо мною,

И уберечь меня сейчас от смерти вряд ли можно,

Вы если находиться даже будете со мною».

Но брахман всё ж с учениками рядом с ним остался,

Куда б тот ни пошёл, за ним шёл следом, охраняя,

Когда баран, как только на свободе оказался,

Щипать в горах с кустов стал листья, шею поднимая,

Но тут вверху внезапно камешек с горы сорвался,

Вниз покатился и ударил в голову барана,

В одно мгновенье тот убит был и лежать остался,

А в голове его кровавая зияла рана.

В то время Бодхисаттва богом дерева родился,

Сидел в лесу, ноги скрестив и в думы погрузившись,

Как раз недалеко от того места находился,

Смотрел и думал обо всём, с вершины той спустившись:

«Когда плоды зала люди таким способом увидят,

То убивать живых существ в природе перестанут,

Убийство, как и преступление, возненавидят,

И сразу в мире чище, благороднее все станут».

И он пропел стихи своим изысканным и ясным пеньем:

– «Когда поймут, что к гибели ведёт нас и страданьям,

Начнут меняться все, проникнувшись единым мненьем,

Не станут убивать, наполнив душу состраданьем.

Тот, кто живые существа в природе убивает,

К несчастным жалости и состраданья не имея,

Лишь скорби множит средь живущих, боль мученья сея,

Себя сам разрушает, и в конце он погибает».

Как только Бодхисаттва рассказал всем о наличье

Причин в природе Кармы устрашающего ада,

Все поняли смысл жизненных путей своих различье,

Причин Кармы рождений – наказаний и награды.

И сразу от убийств живых существ всех отказались,

От этого в сердцах их добродетель укрепилась,

Взгляд прояснился на всё то, чем в жизни занимались,

Для них дорога в Град божественный открылась.

Когда в Бенаресе царь Брахмадатта находился,

В одной деревне у крестьянина на дворе скотном,

Вновь в мире Бодхисаттва в образе быка родился,

И назван был «Махалохита» именем животным.

Гуллалохита, младший брат его там появился,

Два брата день весь в поле на крестьянина трудились,

Красавица в семье была, отец ею гордился,

Решил богач, она и его сын чтоб поженились.

Когда настало время свадьбы, в дар им подарили

Крестьяне мешок риса и свинью, как подношенье.

Свинью все звали Муника, её рисом кормили,

Чтоб её мясо было вкусным всем на угощенье.

Гуллалохита, младший брат, сказал тут Бодхисаттве:

– «Мы в доме двое весь день не перестаём трудиться,

Едим траву, солому, всё, что людям не годится,

Хоть раз бы угостили рисом на во время жатвы.

А Муника не трудится, жрёт, спит и веселится,

А кормят её самым вкусным, чтобы стала жирной».

Сказал брат: «Не завидуй ты её еде, обильной,

Она для них скоро в еду сама ведь превратится.

И это перед смертью её ужин есть, прощальный,

Все видят в ней сейчас лишь свадебное угощенье,

Наступит вскоре для неё последний день, печальный,

Её зарежут, в суп положат мясо для съеденья».

И Бодхисаттва стих пропел, когда всё так случилось,

Когда пришли к ним гости, началось приготовленье,

Раздался Муники последний визг, и кровь пролилась,

Затем гостям подали её мяса в угощенье:

– «Вот и закончилась жизнь, её участь незавидна,

Она едой так стала, неспособная трудиться,

Давали ей отборный рис, тебе было обидно,

В еде же ты неприхотлив, и твоя жизнь продлится».

Сказал Гуллалохита: «Брат, я вижу, как бывает,

Еда наша – трава и сено, от всего нас лечит,

И лучше в сто раз она той, что свиньи поедают,

Она нам не вредит, и долгую жизнь обеспечит».

Когда в Бенаресе царь Брахмадатта находился,

Народом правил, храм в горах построил, удалённый,

То Бодхисаттва в виде птицы на земле родился,

В лесу на дереве жил, птичьей стаей окружённый.

Огромным было дерево, средь леса возвышалось,

Подул раз сильный ветер, листья с веток облетали.

И птицам удержаться на нём еле удавалось,

Качались ветви на ветру, друг друга задевали,

От тренья запах дыма везде стал распространяться.

Увидев это, Бодхисаттва думал: «Быть пожару,

От веток загорятся листья, нужно убираться

Из леса этого, где полыхнёт всё с первым жаром.

Нам нужно всем лететь, чтобы найти место другое,

Иначе будут всё в дыму и пламени повсюду,

Нельзя нам медлить, когда происходит всё такое,

Сказать всё нужно птицам, я спасителем их буду».

И он взлетел на ветку, верхнюю, запев стихами:

– «На дереве, где мы живём, нельзя нам находиться,

Так как оно должно сейчас само воспламениться,

Нам нужно срочно улетать, вы все летите с нами».

И он взлетел, товарищей с собой всех увлекая,

Но были также те, кто не поверил и остался.

– «Как рыба этот умник мутит воду, – полагая, -

Решил всем показать, что он умней всех оказался».

Они совет его отвергли и сидеть остались

На дереве, а вскоре всюду искры полетели,

Пожар разбушевался, ветви пламенем объялись,

Оставшиеся птицы на пожаре том сгорели.

Давным-давно на гималайских южных склонах жили

Вблизи банановых пальм, кипарисов и платанов

Три близких друга: куропатка, слон и обезьяна