Вера Удовиченко - Стяжавшая любовь. Том 3

До прихода к матушке Алипии я была больным, изнеможженным, истощенным человеком, с серьезным заболеванием, а назад возвращалась, словно на крыльях – без признаков болезни, возрожденная духовно и телесно. Я долгое время почти не питалась, а теперь снова начала кушать, одним словом – жить, так как почти умирала. А у меня тогда были совсем маленькие дети. Потом, уже спустя некоторое время, я спросила у Матушки:

– Матушка, если бы не Вы – я умерла?

– Да, – последовал уверенный ответ старицы.

Такое может быть только при общении со святым человеком. Так благодать Божия возрождает человека мгновенно, даже диву даешься. Непередаваемое ощущение, которое нельзя забыть. Подобные чувства, наверное, испытывали те евангельские слепцы, прокаженные, и расслабленные, которых исцелил Господь наш Иисус Христос во время своей земной жизни.

На второй день после посещения матушки Алипии нас пригласили к нашим кумовьям. Ободренная тем, что у меня ничего не болит, я ела все, что было на столе. А праздничный стол, как известно, далеко не диетический. Я не чувствовала тяжести, или что у меня что-то болит, я удивлялась сама себе и забыла о боли и о прошедшем тяжелом периоде моей жизни, проведенном в болезни.

Прошло совсем немного времени, когда я снова пришла к Матушке – настолько она запала мне в душу, хотелось чаще бывать у нее. И так я начала ходить к ней: бывало, что когда раз в неделю приду, когда через две недели, а могло быть такое, что и раз в месяц. И, прежде всего потому, что мне просто хотелось к ней, хотелось увидеть ее, пообщаться, помочь. Дети мои были еще маленькие: старшей Дарье шесть лет, а Глебу четыре. Поэтому не всегда удавалось вырваться из будничного круга домашних забот. Когда появлялась возможность, так я и бежала к ней. Что удивительно, всегда, когда я ехала к старице, быстро добиралась, транспорт приходил в нужный момент, поездки складывались так, как будто кто-то невидимой рукой вел меня. Я летела к ней, как на крыльях, поэтому поездки к Матушке всегда были нетрудными и радостными. Да, те годы, проведенные в общении с блаженной матушкой Алипией, великой старицей, столпом и утверждением истины, были самыми лучшими, самыми светлыми. Приблизительно я знала ее около десяти лет. Приходила к ней и тогда, когда мне было хорошо, и когда на душе было не очень радостно, и в будни, и в праздники.

Перед Пасхой принесла я ей кулич и крашенных яичек. С какой радостью приняла она мой скромный подарок. Засияла, восторгалась, как ребенок.

Бывало, приду к ней – все болит, Матушка быстренько меня на свой стульчик усаживает. Ей ничего не нужно было объяснять. Она насквозь видела меня. Только она знала, зачем мне нужно было посидеть на ее стульчике.

Иногда я долго не бывала у нее, и с какой радостью она встречала меня, с какой нежностью заботилась об угощении.

– Что долго не приходил?

Так было стыдно, не знала, что ей сказать. Какая же я неблагодарная! А как она меня всегда ждала? Не знала, куда посадить, как принять, встречала, как дорогого гостя. «Ничего не приноси, только приходи», – говорила мне.

Когда ухожу, прощаюсь: «Матушка, благословите меня уходить». Старица проводит меня за калиточку, а я пробегу несколько метров, оглядываюсь, а она все стоит, вслед смотрит. И опять пробегу, опять оглянусь – а она все так и стоит, бедненькая, провожает. Потом совсем уже издалека смотрю – потихонечку возвращается в свою келию.

Деток моих она всегда, бывало, обнимет, всего вкусненького в кулечек им положит: и орехи, и конфеты, всего, что у нее было. И они ее любили. Когда дочка только пошла в школу, она как все дети переживала по поводу учебы. Приходим мы как-то с ней и с сыном к Матушке. Она встречает нас и смеется.

– Ты звал вчера бабу?

– Зв-а-а-ла…

– Что, не мог решить задачку? Трудная была?

Матушка все-все чувствовала, все знала.

Несколько раз мне довелось ночевать у нее. Благодарю Бога, что Матушка доверяла мне иногда помогать ей по хозяйству. Бывало, приду, хочется чем-нибудь помочь.

– Матушка, давайте я пол помою.

– Ну, помой.

И тут же обязательно достанет из платочка завязанные пять рублей и дает. Я в ужасе была – как же так? От кого же я деньги буду брать?! За что?!

– Бери, бери деньги – чтобы водились.

Даст деньги, и приходилось брать. Я сама старалась принести ей, а она возьмет, долго-долго смотрит, а потом отдает обратно: «Не велит!» Или же если возьмет какие-то пять рублей, то потом несет в храм. На Демиевке я видела, с какими пучками свечей Матушка ходила по храму, сама расставляла их.

Как-то пришла я к ней после службы на Демиевке. В этот день я приступила к причастию Святых Христовых Тайн, и, конечно же, исповедовалась перед этим великим Таинством. После службы пошла к Матушке. Она встретила меня радостно, как-то торжественно, со словами: «Ой, какой ты сегодня чистый-чистый!» Мне запомнилась эта фраза. Она знала, что я очистила свою душу на исповеди и приняла в себя Христа, что и было открыто старице Господом.

Во Владимирском соборе служил замечательный пастырь – протоиерей Николай Фаддеев. Он не был настоятелем, но считался старшим священником. У него было много духовных детей, он был также и моим духовным отцом. Он очень чтил Матушку и неоднократно говорил мне: «Слушай ее! – или, – Как Матушка говорит, так и поступай». Я знаю, что он бывал у матушки Алипии, и также неоднократно посылал меня к старице за советами. Помню, что он попросил меня задать старице вопрос – жениться ли его сыну на той девушке, к которой он хотел свататься или нет? И по благословению старицы сын батюшки женился, очень славная оказалась девушка. И так было много раз, суть вопросов отца Николая я уже не помню, но всякий раз батюшка с благоговением относился к тому, что советовала ему старица.

За три недели до Чернобыля Матушка спросила меня: «Видишь, иконы блестят?» Конечно, я смотрела, но ничего не видела, потому что это было предсказание. Матушка очень переживала и до аварии, и после, много на эту тему говорила, предупреждала нас. А после аварии Матушка была одета во все черное, и говорила: «Живу болями других». Ей, как великой прозорливице, было известно страдание людей, поэтому она так сказала. Многие приходили к ней в эти тяжелые дни в поиске совета и утешения, руководства и наставления – как и что делать, как жить.

Пришла также я за советом – что делать? Уезжать или не уезжать? Люди, находившиеся у Матушки, также обратились к старице с подобным вопросом. «Нет! – был ее строгий ответ, она никого не благословила уезжать. – Вы не зараженные, крестите все, пейте и кушайте все, вас не коснется радиация».

Это благословение в то время показалось бы несерьезным человеку нецерковному. Настолько невероятным представлялось то, что жизнь в Киеве когда-то продолжится по-прежнему. Все были настроены уезжать. Чтобы остановить это массовое бегство, нужно было иметь особое дерзновение от Господа, особую благодать, потому что речь шла об очень серьезных вещах, она затрагивала жизнь людей, их здоровье. Никто не мог предугадать как все повернется. И теперь, когда Киев оправился от тяжелейшей раны, когда он живет снова прежней обыденной жизнью, это еще раз подтверждает духоносность нашей незабвенной матушки Алипии.