Виктор Тростников - Трактат о любви. Духовные таинства

В житейской, или экзистенциальной, сфере она сказалась в том, что в биологическом существовании человека на первое место было поставлено само это существование, что породило ПОТРЕБИТЕЛЬСТВО.

В умственной, или логической, сфере она выразилась в том, что в научном осмыслении мира главенствующее место заняли сами научные теории, что породило ИНТЕЛЛЕКТУАЛИЗМ.

Эти три окостеневшие глыбы всё нарастали и нарастали над чудесным источником и наконец так его придавили, что ни пользоваться им, ни даже обнаружить его стало невозможно. Снова, как и две тысячи лет назад, над человеческим родом нависла угроза удушья.

Из этих трёх побочных продуктов христианской культуры самым зловещим и уродливым является интеллектуализм, господство научной идеологии. Этому есть свои причины. Разум, в отличие от чувств и жизненной силы, есть специфическое свойство человека, не присущее более ни одному существу. Недаром наш вид называют «человек разумный». Ум – наш уникальный дар, а значит, в каком-то смысле и высший, и наша ответственность за его правильное использование особенно велика. Поэтому то обстоятельство, что мы начали использовать его извращенно, трагичнее всего остального. Ведь при извращении высшее автоматически становится низшим, лучшее – наихудшим. В данном случае это видно с первого взгляда. Эстетствующие стихотворцы и погрязшие в эгоистических материальных заботах мещане всё-таки не так несносны, как возомнившие себя наставниками человечества современные книжники и законники. Скрыться от них некуда, избежать их поучений невозможно. Они всюду проникли, всё прибрали к рукам, всё взяли под свой контроль. Президенту они советуют вести такую-то политику, художнику объясняют, как надо писать картины, крестьянина учат правильному отношению к природе, обывателю втолковывают, как надо выбирать цвет обоев и стиль мебели. Страшные люди! Встали плотной стеной, загородили дорогу к истине и никого не пропускают. А как раз истина нужна нам сейчас более всего. Всякое исцеление начинается с диагноза, с осознания своего положения. Но наша амбициозная наука создаёт у нас в корне ошибочные представления о мире и нашем в нём месте. Проистекают же они из ложного понимания наукой цели исторического развития и цели человеческой жизни. Вот из этой-то главной лжи нам и нужно прежде всего выпутаться!

Это трудно, но другого выхода нет – иначе нам конец. Как ни парадоксально, тут нам может помочь сама же наука – против воли, конечно. Дело в том, что она состоит не только из теорий, но и из экспериментального и наблюдательного материала, который она по старой привычке продолжает собирать и систематизировать. И этот материал вынуждает нас сделать вывод, что принятая наукой трактовка понятия целесообразности является слишком узкой.

С точки зрения науки невозможно усмотреть никакой целесообразности в рогах большинства рогатых животных; в изысканной расцветке многих зверей, лишённых цветного зрения; в поразительно точной мимикрии мух, не имеющей утилитарного значения. И вообще в громадном количестве «бескорыстных» подражаний в природе – в существовании так называемых гомологических рядов; в наличии не выполняющих никаких функций огромных ложных цветков у некоторых голосемянных растений; в способности многих птиц говорить; в том, что на панцире японского краба изображён портрет самурая, а на спинке одного из бражников – человеческий череп; в том, что у рыбы саланкс на голове начертан герб клана токугава, а рисунок хвоста шипоглава выполнен в виде арабских букв, причём на одной стороне можно прочесть «Нет бога, кроме Аллаха», а на другой – «Бойся Аллаха»; в обнаруженных недавно английским энтомологом на крыльях местной бабочки микроскопических буковок всего латинского алфавита. Раз тут нет никакой целесообразности, значит, этого не должно быть в природе. Но сама же наука удостоверяет, что это в природе есть. Что же из этого следует?

Следует из этого то, что в природе господствует не только сухой расчёт, но и фантазия, что сотворение видов есть не только выполнение определённой программы, но отчасти и игра, которой развлекаются те, кто эти виды придумывает. Никакого другого вывода из того, что мы видим перед собой, сделать нельзя.

Ну и шалуны эти демиурги, как резвятся и забавляются они в тех пределах, которые Верховный Творец милостиво отводит им для проявления их собственной инициативы! Представляю, как Он с доброй улыбкой смотрит на их материализованные в живых существах чудачества, вроде веерообразного хвоста павлина, и говорит про себя: «Пусть развивают своё воображение, лишь бы общий Замысел не нарушали…» Интересно, как выглядят эти подмастерья, назначенные ответственными за воспроизводство живой природы, начиная с пятого дня творения? Они ведь не того чина, что ангелы-вестники, так что, наверное, не имеют крыльев. Зато уж точно обладают колоссальными счётными и логическими способностями, ибо в живом организме каждого вида надо все согласовать, гармонизировать и подчинить задаче выживания и размножения. А что касается их внешности – может, она отразилась в тех деталях внешности подопечных существ, какими Господь разрешил им снабжать эти существа по своему усмотрению?

Боже мой, какая догадка – может быть, отсюда и рога у огромного числа видов? Мы гадаем, какой высший смысл может заключаться в этих бесполезных рогах, а в них нет вообще никакого смысла, а есть просто естественное отражение внешности занимающихся этими видами мастеров-отделочников! У художника портреты обычно получаются похожими на него самого, кого бы он ни рисовал. А откуда рога у некоторых демиургов – это уже легче понять. Они ведь сразу выросли у той третьей части ангельских сил, которых Деннице удалось увлечь за собой, и тогда же они лишились крыльев. Но видно, не все они оказались в геенне – были, наверное, среди них и быстро раскаявшиеся, и Всемилостивый Бог, услышав их отчаянный вопль «Прости, нас сатана попутал», что в данном случае было не метафорой, а точным описанием произошедшего, дал им шанс искупить свою вину служением и пристроил их к деятельности по отшлифовке флоры и фауны, требующей как раз тех незаурядных талантов, которыми Он наделил их ещё до падения.

Так, получая от них пользу и одновременно излечивая их от духовного недуга трудотерапией, Господь ещё раз продемонстрировал свою неизреченную мудрость.

Ну вот, пока рассуждал, дошёл до конца аллеи. Вернее, не до конца, а до начала. Это – бывший пруд, значит, на том пригорке стояла усадьба.

Семьдесят лет назад здесь кипела жизнь. Кажется, до сих пор не остыли эти окрестности от накала тогдашних мыслей, чувств, желаний. Будто в самом этом воздухе сохранилось ещё какое-то остаточное тепло.