Терентiй Травнiкъ - Альфа Вита. Духовная поэзия

От рук зависит – крест ты или нет.
Такое право руки возымели —
Соделывать крест птицею небес.
А ты – всё столб,
остолбеневший в теле.
По стойке смирно ходишь и лежишь,
Обвисли руки, как поникли ветви.
Взмахни крылами, возжелай, расслышь,
Вернись на крест,
Очнись,
Проснись,
Воскресни!
И допиши совсем другой куплет
К рождённой – в славе
человека – песне.

Кидайте в небо белых голубей
Своих открытий, радостей, свершений,
Своих доброт, терпений и прощений —
Кидайте в небо белых голубей.
Кидайте в небо белых голубей,
Играйте белоснежностью летящей —
Всем тем, что в вас хранится настоящим,
Очищенным от плевела страстей.
Кидайте в небо белых голубей —
Надежды вашей, жертвенности пылкой
И бескорыстной трепетной любви —
Кидайте в небо белых голубей.
Начните кистью, дорисуйте скрипкой,
Пусть в голубом купаются они.
Смотрите! – Солнце, голуби и небо,
Белеет парус в небе голубом.
Ещё немного – и коснется света,
И впустит его истина в свой дом.

Вокруг меня одна Россия —
На тыщи вёрст! На тыщи вёрст —
Туманы сине-голубые
Да бездорожий перехлёст.
Закатной медью пламенеют
То ль свечи, то ли купола.
И звоногласным повечерьем
Поют хвалу Творцу церква.
Вокруг меня одна Россия —
Не та, что будет, – та, что есть.
Что время!.. Ты и впрямь бессильно
Перед несущими свой крест!..

Обычно так: встаёт над полем,
Неспешно разводя туман,
Рассвет, благословляя волю,
Разжав полуночный капкан.
И сине-васильковой птицей
На доли солнце обогнав,
Взлетает воля по крупицам,
Рассеяв утро. Купола,
Завидев солнца край, невольно
Искрят, и сельский малый храм,
Вдохнув на полную раздолья,
Разносит звон по сторонам.
И следом, солнечнопрогретым,
Со звонницы во все края
Летит волною вольной лето,
Благовествуя и даря.
И слышится повсюду пенье.
Знакомым словом ектинья
Взывает к Вышнему прошеньем,
И вторит русская земля:
Помилуй мя…
Помилуй мя!

Как хочется писать о Боге —
Во славу Божию писать.
В полночных бдениях, в дороге
Стихами – нити не терять.
О, Боже, знал ли ты когда-то,
Что я стихом к Тебе приду!?
Конечно – знал. Твои солдаты —
Все, как один, пройдут войну.
И… возвратятся во спасенье,
С победой: яко с нами Бог!
Молюсь стихами в воскресенье
И каждый час мне так – за год.
Есть в новострочьях – упоенье,
Когда печаль свою несешь.
Держись, солдат! Там – Воскресенье,
Там всё зачтётся, что пройдёшь…
Любить, а не любимым быть —
Для счастья – этого довольно.
Тогда – совсем, совсем не больно
Всю жизнь решиться и… – прожить.

Тогда совсем, совсем не страшно
Бросаться в бой с самим собой.
Отныне, станет ненапрасным…
Закономерным,
нужным,
ясным
Всё, что казалось роком властным
И – предначертанным судьбой.

Великий пост… и черноризны образа,
Сапфирной грустью светятся лампады.
И вороны мантийные сидят
У перекошенной кладбищенской ограды.

Погашен свет, лишь свечи, скорбно тая,
Сердца взывают горе в тишине…
Канон Андрея Критского читают
В неделю первую постящейся земле.

Всем убогим и болящим,
Сирым, нищим и скорбящим,
Боже, дай немного рая,
Но того, что – настоящий.

Что нужды не чает. Горе
Исправляет на покой.
Господи, прости за вольность.
Что дерзнул своей строкой

Я за всё людское горе
Снова пред Тобой стоять,
Не чернилами, а болью
Эти строки наполнять.

Господи, прости поэта,
В просьбе – верность распознай.
Коль уйду я без ответа,
Значит, ждёт их всё же – рай…

Всё дурное пишу и… – сжигаю.
Лист, проплаканный, плохо горит.
Вместе с дымом прогоркшим вдыхаю
Я печали и грусти свои.
Долгий кашель,.. слезюсь на бумагу.
Наболело, а я его – в печь.
Снова – пропасть и также – в полшага.
Я пройду, я смогусь уберечь.
Для того ли мной жгутся тетради,
Чтобы горечью судьбы чадить?
Для того, чтобы жить – Христа ради,
Это значит прощать, и любить…

Вычеркиваю из стиха,
И стих становится корявым
Легко, а в жизни всё не так —
Не убираются изъяны.
Не перекрасить в общий цвет
Грехи – не вычеркнуть, не счистить
Ошибки уходящих лет,
Следы разубеждённых истин.
Она совсем иная, жизнь,
В ней всё до точки остаётся.
Любой неверный шаг души
Запишется, но не сотрётся.
И, право, сразу не поймёшь,
Как из проступка добродетель
Растёт, как будто кто ведёт,
Как будто кто-то есть на свете,

Кому подвластен ход судеб,
Кому и пишется доточник,
Кто зрит всевременной портрет
Души, а не её подстрочник.
И оттого прощает нам,
Что видит, как душа слагалась
Здесь на земле из тысяч ран,
Как святость болью вылеплялась.

Где нам с тобою суждено
Остаться навсегда?
Где та минута, что сорвавшись —
Окажется последней?
И ничего не будет больше—
Не будет никогда,
Но ты не ведаешь о том,
Беспечный человече.
Живи, живи, пока – живёшь,
Пока тебе – живётся.
И всё, что жизнью соберешь —
Написанным вернётся.
Где каждый день твой, каждый час —
Распишут посекундно,
Чтоб в вечности тебе не стать —
Молчаньем беспробудным.
Пусть будет всё, что нажил ты —
И помыслом, и делом.
Трезвись, рожденный человек,
Чтоб стать единым целым.
«Да помянет Господь тебя
Во Царствие Своем»
И ангел сохранит любя —
Над бездной перемен.

Где-то там, в захолустье души,
Я потертого счастья отведал.
И теперь сквозь отдушину бегаю
И пытаюсь его ворошить.
Записал в стихотворную строчку
И, позволив себе этим быть,
Сделал выстрел по самую точку,
А над ней (!) – вертикальную жизнь.

Где-то там, говорят, есть иное совсем,
Есть такое, чему нет названий, ни места.
Только мне ни к чему этот дивный концерт,
Я живу тем, что слышу в биениях сердца.
Я иду этим ритмом и этой стопой,
Я шепчу вслед за ними здесь пауз пролёты.
Кто когда-то куда-то нырял с головой,
Разведя неподъёмно сведённые счёты,
Тот услышит мои неслова о любви,
Неслова, что молчат, тишине потакая.
Ах, куда ж вы меня завели, завели
Неслова, уводя от опасного края!
Неслова, сколько вас в бесконечных мирах,
Некасанием льющихся в вечные воды!
Неслова не читаются в здешних устах,
Неслова – проживаются вдохом свободы.
Где-то там, говорят, есть иное совсем,
Где-то там за морями морей есть иное.
Дует ветер грядущих больших перемен,
Дует ветер неслов о великом покое.